90-е: Шоу должно продолжаться 7
Шрифт:
— Да ладно! — заржал я. — У тебя был такой шанс, а ты назвал «Нирвану»?
— Так я чтобы по чеснаку! — гордо заявил Бегемот, повернулся к залу и вскинул руки. — Я успел первым!
— Осталось еще четыре… — замогильным голосом проговорил я.
Ага, а вот и сорвались с места самые движняковые! На сцену запрыгнули сразу двое парней, и на подходе было еще четверо.
— «Пикник»! — орнул самый расторопный, локтем оттолкнув Бегемота. Второй тоже что-то сказал, но далеко от микрофона, так что первый его заглушил.
—
— Ааааа! — заорал я и начал убегать от желающих. Демонстративно изображая на лице ужас. — Ну что вы встали? Думали, что выдвижение лауреатов — это легко? Осталось два места, кто догонит, тот и молодец!
На сцене началась толчея, кто-то еще запрыгнул прямо с пола, часть людей устремилась по лестницам, все гонялись за мной, я убегал. «Валькирию» случайно отшибли в сторону, и она чуть не упала. Ева предусмотрительно увернулась сама.
— «Коррозия металла»! — заорал патлатый высокий парень, перехвативший меня у самых кулис. Я подмигнул ему, показал большой палец и поднырнул под тянущиеся ко мне руки.
Вывернулся от еще парочки желающих, потом споткнулся о шнур, своротил стойку и с грохотом обрушился на пол.
— Даааа, так бесславно я еще никогда не убегал! — простонал я в микрофон
— «Останки-панки!» — настигший меня парень, с крашеной в какой-то буро-красный цвет шевелюрой, повалился на меня, и ногой задел еще одного. И тоже его уронил.
Вот теперь зал наконец-то начал ржать довольно слаженно.
— Эй, так нечестно! Он на первом ряду сидел!
— Кто это вообще такие, я первый раз слышу вообще!
— Да ты чо, это лучшая панк-группа из Чебоксар, я там на басухе играю!
— А ну убрал руки быстро!
— Согласно правилам нашей премии, сбор лауреатов закончен, — прогундосил я в микрофон, который предусмотрительно спрятал под себя, как мяч во время матча по рэгби. — И если с меня сейчас слезут, то мы продолжим. Кстати, на пульте, давайте музыку какую-нибудь, а то тихо…
Колонки ожили, исторгая из себя какой-то тяжеляк, опознать который сходу я не смог. Что-то знакомое, но я не то, чтобы суперзнаток, прямо скажем.
Я поднялся, придержал самого борзого парня, который пытался затеять драку с панком-басистом, который успел. Прошелся вдоль края сцены, пританцовывая и потряхивая шевелюрой. Потом показал Бельфегору палец вниз. Мол, приглушай, достаточно.
Резко стало тихо. Так резко, что я даже успел услышать несколько обрывков разговоров в зале. Реплики тех, кто не успел понизить голос.
— … еще портвейна…
— … первый раз вижу…
— … надо было в дычу…
— … а прикольно…
«Черт его знает, как это работает», — подумал я. Вроде бы, каждый раз как первый. Выходишь на сцену, даже не знаешь, что будешь говорить, а потом открываешь
Я плел словесные кружева, втягивая в действо то «валькирию», то Еву, то случайно попавших под руку зрителей. Бельфегор включал и выключал музыку, каким-то песням зал подпевал хором, на каких-то топал и хлопал. Я кривлялся, передразнивал забравшихся на сцену, как-то шутил, выдумывал на ходу дурацкие конкурсы. За последние семена из коробки разразилась настоящая битва на воплях.
А к розыгрышу главного приза — трех пододеяльников — публика была уже своей в доску.
И финальную песню всего действа пел хором весь зал. А мы стояли на сцене, обнявшись и качаясь в такт. Победители напялили свои пододеяльники на головы и тоже качались с нами.
— Видели ночь, гуляли всю ночь до утрааааа! — орал зал, а я мысленно дофантазировал к песне кино ее гораздо более позднюю «цыганскую» аранжировку.
«Валькирия» стояла рядом со мной и что-то кричала мне на ухо, но было совершенно ничего не слышно.
— Пить… — простонал я, выпав со сцены за кулисы. Шоу было закончено, в зрительном зале стоял гомон и хохот, народ неспешно пробирался в фойе, притормаживая на выпить и что-то поорать.
Бледная Наташа с лихорадочно блестящими глазами сунула мне бутылку. Я машинально сделал глоток и скривился. Сухое вино. Лучше, чем какой-нибудь портвейн, конечно, но лучше бы воды, конечно. В глотке пересохло до состояния «сердце самой засушливой пустыни». Ощущение песка на гортани тоже было в наличии.
— Вот, я сбегал за водой, — Бельфегор сунул мне в руку чайную чашку.
Я жадно выхлебал ее содержимое и выдохнул.
— Вот в таком вот аспекте, парни и девчата, — усмехнулся я и вытер мокрый рот. — Я же говорил, нормально все будет.
— Не знаю, как ты это сделал, но… — начала «валькирия».
— Да зашибенно вообще! — перебил ее «ведьмак». — Меня сейчас чуть на куски не порвали, требуя рассказать, как вступить в «Пурга-мьюзик»! Кстати, это реально есть такое объединение.
— Да как хочешь, — криво усмехнулся я. — Можете напечатать членские билеты и продавать по сходной цене. А у нас поезд через… Скоро, кстати?
— Через пять часов, — подсказала Ева.
— Вот! — я поднял указательный палец. — Так что развлекайтесь, ребятишки.
— Слушай… — «валькирия» споткнулась и закусила губу. — Спасибо тебе… Вам всем.
— Нет проблем, обращайтесь, — усмехнулся я и устало опустился на стул. Все-таки, выматывающее это дело, вот что. С одной стороны, чувствуешь за себя какую-то гордость что ли… С другой — сил после всего не остается совершенно.