90 МИЛЬ ДО РАЯ
Шрифт:
– Сын латифундиста? – переспросила юная красотка.
– Да, я сын дона Анхеля Кастро и Лины Рус Гонсалес. Меня зовут Фидель Алехандро, а тебя?
– Я Мирта Диас Балларт, – представилась девушка, – Но если ты – сын латифундиста, то возможно и твоя семья получила приглашение на благотворительтный бал, который устраивает президент Сан-Мартин в отеле "Националь" в честь американских друзей Кубы.
– Друзей Кубы? – Фидель нахмурил густые брови и зашипел словно кобра, – У Кубы только два друга – честь и достоинство. И поверь мне, демагог, лижущий ботинки "гринго", будь он хоть трижды профессор, не сможет долго
– Ты всегда был таким злым? Или только, когда увидел холеных "гринго", одетых лучше тебя? – прервала его речь Мирта.
– А ты всегда была дурой, или стала ей в тот момент, когда перекрасилась в блондинку!? – нагрубил Фидель и тут же отчалил подальше от карнавального шествия, раздраженно приговаривая на ходу, – Какая разница, кто как одет?! Можно проходить всю жизнь в одном и том же, главное, чтобы одежда была чистой и выглаженной, как военный фрэнч…
Оскорбленная сеньорита простояла с минуту в гордом одиночестве, затем процедила в пустоту:
– Грубиян, я натуральная блондинка! Ну, и черт с тобой! Мне надо готовиться к балу.
Проглотив обиду, Мирта побежала домой. Там ее уже ждали маникюрша и портниха с готовым новым платьем. Пошив дорогостоящего наряда щедро оплатил богатый дядя – будущий министр правительства Батисты.
________________________________________________
*Гемблинг – сленговое выражение, обозначающее «игорный бизнес», зачастую термин используется для описания игорного недуга – патологического влечения к азартным играм.
* Трудоустройство "армии" проституток после революции стало сущей головной болью победителей. По воспоминаниям работников советского посольства, трудившихся на Кубе в первые годы революции, Кастро приказал посадить их за руль государственных такси. Количество дорожно-транспортных происшествий резко возросло, но инициатива была заморожена лишь после аварии, в которую по вине бывшей проститутки, перепрофилировавшейся в шоферы, попал сам команданте.
"капо ди тутти капи"* – босс всех боссов (ит.)
* * *
Часам к восьми вечера к "Националю" начали подтягиваться лимузины. С легкой руки действующего президента вся кубинская элита – крупные землевладельцы, политики, военные, богема – прибыли засвидетельствовать свое почтение американским инвесторам. Всех угощали тортом и кофе. Официанты в бабочках держали на подносах фужеры с французским шампанским. Текила-герлз в стеганых портупеях с солонками и рюмками, вставленными в патронташ, разносили мексиканское пойло. Девушки в котелках и фраках на голое тело предлагали шотландский виски. Традиционный кубинский ром разливали в лобби-баре. Предполагалось, что "гринго", еще не успевшие его распробовать, сосредоточатся у стойки. Местные же предпочтут зарубежные напитки.
Джазовый оркестр виртуозно исполнял "Серенаду солнечной долины". Фрэнк Синатра для здешней публики был не Бог весть какой звездой, но как конферансье выглядел довольно сносно. А если бы и нет, то кто бы здесь посчитался с мнением местных царьков.
Постепенно, примерно к полуночи, роль кубинцев сузилась до бесконечных заверений и клятв в верноподданичестве властям и демонстрации гостеприимства к янки. Иные жены местных нуворишей, те, что поправляли платья, выразили свое радушие к чужестранцам в весьма своеобразной форме прямо в номерах отеля. "Гринго" были довольны.
Синатра почему-то пригласил к микрофону не президента, а полковника Батисту. Сей сюрприз подействовал на местную знать отрезвляюще – стало понятно, кому янки отдают свое предпочтение. Недвусмысленный намек был равен публичному унижению Сан-Мартина.
– Дамы и господа! – воодушевленно, с фужером в руке, начал будущий диктатор. Батиста не испытывал дискомфорта в отношении сконфузившегося президента. Такими мелочами он себя не утруждал. А вот тост. Надо сказать все правильно. Это важно, – Вы знаете меня, как ярого поборника демократии и приверженца закона. Я горд тем, что свои убеждения я выковал там же, где получил свое образование. Это была военная академия в простирающейся всего в девяноста милях от нас огромной дружественной стране, оплоте свободного мира и надежном щите против коммунистической чумы, нашем великом северном соседе – североамериканских Соединенных Штатах! За наших друзей!
Он закончил на пафосе, и толпа зааплодировала. Все, кроме одного человека…
Мирта ошиблась, когда предположила, что отец Фиделя дон Анхель Кастро Архиз получит приглашение на вечеринку в "Националь". Во-первых, дон Анхель жил в далекой провинции Ориенте, во-вторых, был незаметным для столичной публики землевладельцем средней руки, к тому же малообразованным, хотя и живо интересующимся политикой. Ну, и в-третьих, простолюдин по происхождению, иммигрант из беднейшей испанской провинции Галисии, Анхель достиг всего в жизни лишь благодаря природной смекалке и натруженным мазолистым рукам – бывший галисийский крестьянин чувствовал себя неуютно в присутствии спесивых наследников крупных латифундий, не смотря на то, что о его богатых урожаях тростника в окрестностях Сантьяго ходили легенды.
Сплетники поговаривали, что дон Анхель зарабатывает до трехсот песо в день. И эта информация рождала подобострастие в отношении его сына Фиделя в душах подростков-соучеников мальчика по школе ордена иезуитов.
В одно время, к этому предприимчивому дельцу, владеющему самым шикарным, выделяющимся среди других строений домом, зачастили политиканы из Сантьяго. Своими разговорами и обещаниями они легко убеждали доверчивого дона Анхеля жертвовать крупные суммы на их предвыборные кампании. В результате, деньги, добытые потом и бессонными ночами, сгорали в небытие.
Но нет худа без добра. После этих бессмысленных контактов дон Анхель стал, наконец, прислушиваться к доводам и увещеваниям своей полуграмотной супруги, уроженки провинции Пинар-дель-Рио, Лины Гонсалес Рус. Любящая жена добилась желанной цели – отвадила назойливых гостей-попрошаек и отбила охоту мужа ввязываться в сомнительные проекты.
Страх перед надутыми грамотеями присутствовал в доне Анхеле и без того. Поэтому уговаривать его не скупиться на образование детей донье Лине не приходилось. Стремление к знанию стало культом семьи Кастро. Благодарные дети отплачивали заботливым родителям прилежностью в учебе.