94, или Охота на спящего Единокрыла
Шрифт:
— Ладно, держи, — с известным сожалением во взоре он протянул мне пятнадцать баксов одной бумажкой… (да шутка, шутка. Это у автора от избытка эмоций. «Десять» и «пять», всё как полагается — прим. ред.) Но на самом деле — зря ты так…
Уже в дверях я обернулся.
— Да оно и вообще-то… ВСЁ ЭТО ЗРЯ…
…Спустя еще час я наконец-то стучался в любезную дверь комнаты 1505. Открыл Митрич, Курбского не было.
— Наливай, — решительно заявил я прямо с порога.
— Да вроде на завтра же «отвальная» назначена… — удивился Митрич, — Парни приедут… подожди хотя бы Старину!
— Наливай, — повторил я, — Некогда ждать… Уезжаю я завтра, дневным поездом.
—
— Далече. Ты не поверишь — на свадьбу, — сказал я. Данное приглашение и в самом деле поступило весьма кстати.
— Надеюсь, на свою собственную? — весело воскликнул остроумный, как всегда, Митрич.
Я мысленно оглядел себя со стороны. Растрепанного, промокшего до нитки и до последней же «нитки» души разочарованного этой жизнью. Сухой каким-то чудом оставалась только возле самого сердца сохраненная заветная «пятнашка».
— Митрич! — искренне сознался я, — Ну ты погляди на меня со стороны непредвзято! Ну кто за такого пойдет???
Конец 2-й части
94-Э
или Большая Охота
«День клонился к закату. Погонщики, щелкая бичами, вели уставшее, кричащее стадо по пыльной дороге…»
Так начиналось одно из лучших повествований о Большой охоте на спящего Единокрыла, которое мне доводилось встречать. Собственно, ровно так же оно и заканчивалось. Тем не менее, повествование это более чем исчерпывающее, и нет в Большой охоте такой тонкости или нюанса, которые ускользнули бы от глаз внимательного, вдумчивого читателя. Парадоксально, но это именно так. Не спорьте. Я знаю, о чем говорю. На мое мнение в данном вопросе можно положиться. Я являюсь одним из лучших охотников на спящего Единокрыла, и даже, вероятно — одним из последних. Да, подчас в это трудно, и даже невозможно поверить. Я сам не всегда верю. Но это — факт. Иногда под давлением обстоятельств я забываю об этом. Вот и с начала второй части я не вспомнил об этом ни разу, и только лишь сейчас… но все-таки, все-таки, все-таки.
Это правда…
Четыре недели военных «сборов» в сверхсекретных N-ских лесах тянулись с одной стороны долго, с другой — пролетели почти незаметно. Тяготы и лишения службы помогли автору создать внутри себя иллюзию того, что он, в отличие от трех предшествующих месяцев, занят реальным делом. Пусть и тоже, если не считать казенных питания, обмундирования и культурно-просветительных мероприятий, неоплачиваемым, и тем не менее.
Дважды нас навестил Старина. В первый свой визит он подробно отчитался передо мной по списку «самых-распресамых» клиентов, оставленных ему в надежде хотя бы так «передернуть масть». Несмотря на множество самых феерических подробностей, финал передергивания был неизменно один: предложение вернуться к разговору не позднее ранней осени. Или, в крайнем случае — не ранее поздней…
— Не горюй, — искренне утешил меня старик, — По моим тоже — полнейший «ноль».
Во второй же приезд он неожиданно сообщил, что решил покуда оставить рекламный небосвод и попытаться обрести себя на должности низового работника знаменитого торгово-ярмарочного комплекса «Лужники». Временно, разумеется. На летний период. До прояснения обстоятельств, и все такое прочее. С доходом, пусть и несопоставимым, особенно в разрезе перспектив и карьерного роста — но зато стабильным.
Это был конец. Если уж высеченный из цельного кремня старик пасовал перед роковым стечением, то… Рассчитывать и в самом деле было более не на что.
…Лето начинает умирать, не успев родиться. Его ждешь так долго, что даже не успеваешь толком среагировать. Еще никак не «установится» тепло, прерываемое «черемухиными холодами» и мельтешением дождей, а ты вдруг понимаешь — день-то уже убывает. Совсем немного — и он уже будет короче на целый час. Еще чуть-чуть — и на два, и сквозь зелень на старых тополях уже пробиваются первые пожухшие листья. А значит — скоро снова осень… За ней, конечно, зима, потом весна и, если будет милостиво Провидение — снова лето. Но всё это еще нужно пережить.
Потому что тот самый миг, когда воздух вдруг пронзает запах впервые скошенной травы — вот, пожалуй, лучшее время для охоты на спящего Единокрыла. И даже, возможно — единственное.
Июль навалился неожиданно и непривычно уже большим количеством свободного времени, деть которое оказалось решительно некуда. Новоиспеченные горе-«офицеры запаса» в массе своей разъехались кто куда. Старина освобождался
лишь к вечеру, и я целыми днями бесцельно бродил по городу. От нечего делать даже завернул по старой памяти в «Патиссон», где взял свежайшую, как водится, «The Moscow star», с которой без особой надежды доехал до ВДНХ и бывшего «Животноводства». Завидев меня, местный Михаил поразмыслил о чем-то несколько секунд — а затем, сделав вид, что не признал, стремительно скрылся где-то в недрах своей организации. Я тоже поразмыслил немножко — и, развернувшись, медленно вышел на воздух и аккуратно пристроил так и не развернутую газетку в мусорный бак. Надеяться и в самом деле было особенно не на что.
И все-таки — лето! Лето все-таки расстилалось передо мною, и запах его с трудом, но пробивался через гарь проспектов и улиц. Пора было собираться домой. Домой, домой… ну наконец-то — домой!!!
«День клонился к закату. Погонщики, щелкая бичами, вели уставшее, кричащее стадо по пыльной дороге…
…Выехали затемно.
Нет ничего лучше, чем уезжать в Ночь. Стоять у окна и смотреть, как вместе с огнями улетает куда-то в даль Прошлое. А ты летишь Дальше. Туда, на Север. Туда, где обитает Северный Единокрыл, который, собственно, в отличие от неповоротливого и флегматичного Южного, и является по-настоящему Истинным…
От возвышенных мыслей отвлекла бабка-проводница, поднявшая визг по поводу занятого нами второго «купе» плацкартного вагона. Под припасы съестного, аппаратуру и прочие потребные в Охоте аксессуары. И занятого, между прочим, на вполне законных основаниях, так как в ту пору приобрести билет можно было безо всяких паспортных данных. Так что правда была на нашей стороне, и совместными усилиями бабка была вытеснена в тамбур и даже далее. И лишь опасения пропустить коварный удар с тыла заставили нас прекратить преследование и вернуться на исходную…
…По приезде никто не встретил. Обещанный малолитражный автобус без видимых причин и осязаемых следов растворился где-то в подпространстве. Пришлось, кряхтя, побросать шмотки прямо на привокзальной площади и отправиться на поиски транспорта. А я остался. Закинув руки за голову, улегся поверх всего и стал смотреть на Небо и Облака. В северном небе редко когда не бывает облаков… и не было в моей жизни лучше того дня. Вернее, лучше — были. Но вот спокойнее — не было точно. Просто лежать и смотреть на облака, изредка лишь отгоняя пытавшихся поживиться за наш счет туземцев, коим урванное все равно не пришлось бы впору. И снова — смотреть и смотреть…