99 Франков
Шрифт:
– Алло, Софи! Почему ты не отвечаешь на мои звонки?
– У меня нет твоего номера.
– Как это – нет моего номера?!
– Я его стерла.
– Но… с какой стати?
– Он занимал лишнее место в памяти.
Софи отключила мобильник и позволила Марку целовать себя над вазочкой с шоколадным десертом. На следующий день она сменила номер телефона.
Так Софи стирала все, что было лишним в ее памяти.
Октав не знал о ее романе с Марронье, а жаль – это могло бы его обрадовать; стать рогоносцем по вине собственного шефа означало косвенное увольнение. Самолет Софи тоже не разбился. Марк встречал ее в аэропорту Дакара. В течение недели они занимались любовью по разу в день. Они уже вступали в тот возраст, когда и этого многовато. Ни он, ни она в большем и не нуждались – им просто нравилось быть вместе. Все вдруг показалось таким простым и понятным. С возрастом люди не становятся счастливее –
Но не из-за этого же они решили умереть! Или…
Оставайтесь с нами!
Продолжение романа после рекламной паузы!
МОЛОДОЙ ДИЛЕР С БОРОДКОЙ СТОИТ, ШИРОКО РАСКИНУВ РУКИ, НА САМОМ ВЕРХУ МУСОРНОЙ СВАЛКИ. ВОКРУГ НЕГО СОБРАЛАСЬ ДЮЖИНА КЛИЕНТОВ. НА НИХ СВИТЕРА С КАПЮШОНАМИ, КУРТКИ «K-WAY», БЕЙСБОЛКИ И МЕШКОВАТЫЕ ШОРТЫ. ОНИ ПОКЛОНЯЮТСЯ ЕМУ СРЕДИ КУЧ ОТБРОСОВ. ВНЕЗАПНО ДИЛЕР ВОПРОШАЕТ:
– ИСТИННО ГОВОРЮ ВАМ, КТО ИЗ ВАС ПЕРВЫМ БРОСИТ В МЕНЯ КАМЕНЬ?
ТОГДА ОДИН ИЗ АПОСТОЛОВ ПРОТЯГИВАЕТ ЕМУ ЗАТВЕРДЕВШИЙ, ПОХОЖИЙ НА КАМЕНЬ, КОМОК КОКАИНА:
– ВОЗЗРИ, ГОСПОДИ, НА ЭТОТ ДОЗНЯК!
ТУТ РАЗДАЕТСЯ НЕБЕСНАЯ МУЗЫКА И СВЕРХУ ПАДАЕТ ЯРКИЙ ЛУЧ, ОН ОСВЕЩАЕТ БЕЛЫЙ КОМОЧЕК КОКАИНА В РУКЕ НАШЕГО СВЯТОГО ДИЛЕРА, КОТОРЫЙ ВОЗГЛАШАЕТ:
– ТЫ – КАМЕНЬ, И НА СЕМ КАМНЕ Я СОЗДАМ ЦЕРКОВЬ МОЮ.
ЗАТЕМ НАША БОРОДАТАЯ СУПЕРЗВЕЗДА ДРОБИТ КОМОК ПАЛЬЦАМИ, ЧТОБЫ ПРЕВРАТИТЬ ЕГО В БЕЛЫЙ ПОРОШОК. КОГДА ОН РАЗЖИМАЕТ РУКУ, НА ЕГО ЛАДОНИ ЛЕЖАТ ДВЕНАДЦАТЬ ИДЕАЛЬНО РОВНЫХ «ДОРОЖЕК» КОКАИНА.
– ПРИИМИТЕ ВСЕ И ЗАНЮХАЙТЕ, СИЕ ЕСТЬ ДУША МОЯ, ВАМ ОТДАННАЯ.
ДВЕНАДЦАТЬ УЧЕНИКОВ ПАДАЮТ НА КОЛЕНИ ПРЯМО В МУСОР, С КРИКАМИ:
– АЛЛИЛУЙЯ! ОН УМНОЖИЛ «ДОРОЖКИ»!
PACKSHOT: КУЧКА БЕЛОГО ПОРОШКА В ФОРМЕ КРЕСТА С ВОТКНУТЫМИ В НЕЕ СОЛОМИНКАМИ.
ФИНАЛЬНЫЙ СЛОГАН (ГОЛОС ЗА КАДРОМ): «КОКАИН: ПОПРОБОВАТЬ ЕДИНОЖДЫ – ЗНАЧИТ ПОПРОБОВАТЬ МНОГАЖДЫ!»
4. Мы
Для того чтобы наше воззвание произвело на публику неизгладимое впечатление, нам пришлось убивать людей.
1
Всех нас потрясло самоубийство Марка. Но сказать, что оно нас удивило, было бы ложью. Согласно официальной версии, он утонул в море у побережья Сали, унесенный подводным течением. Однако мы-то прекрасно знали, что он просто капитулировал, решив избавиться от жизненных тягот. Нам было известно, что его доконал стресс; мы чувствовали, что он борется с ним, подпитывались его наигранным энтузиазмом и спешно меняли тему, стоило ему заговорить о самоубийстве. Мы отмахивались от очевидного: Марк медленно убивал себя, а мы и не собирались его спасать. Мы готовились к его похоронам еще до его смерти. «Король почти умер, да здравствует король!» Во время погребальной церемонии на кладбище Банье триста рекламщиков старательно пускали слезу; особенно усердствовали те, кто ненавидел Марка и давно желал ему погибели: они стыдились того, что их мечта сбылась, и одновременно прикидывали, кого же им теперь ненавидеть. Для того чтобы сделать карьеру в рекламе, обязательно нужен враг, которого хочется раздавить, и, когда вдруг лишаешься столь необходимого стимула, чувствуешь себя дураком неприкаянным.
Мы предпочли бы, чтобы эта церемония оказалась сном. Мы присутствовали на похоронах большого шутника и глядели на гроб, опускаемый в могилу, с надеждой, что это очередной розыгрыш Марка. Вот было бы здорово, если бы камера вдруг отъехала в сторону и все увидали бы, что это просто спектакль: кюре оказался бы престарелым актером, плачущие друзья разразились бы смехом, бригада техников у нас за спиной начала бы сматывать кабели, а режиссер крикнул бы: «Снято!» Увы, никто не кричал «снято!».
Нам очень часто хочется, чтобы жизнь обернулась сном; чтобы мы, точно в плохом фильме, внезапно пробудились и обнаружили, что все наши проблемы чудесным образом решены. Сколько раз мы видели на экране: вот человека преследует мерзкое кровожадное чудовище, вот оно загоняет его в тупик, спасенья нет… но в тот самый момент, когда жуткая зверюга уже разинула пасть – хлоп! – и бедная жертва вскакивает, взмокнув от страха, на собственной постели. Отчего такое никогда не происходит в жизни? А?
Как сделать, чтобы проснуться, если не спишь?!
А
2
Вот уже несколько дней, как мы ошиваемся на Саут-Бич, в Майами. Вокруг кишмя кишат памелыандерсон всех калибров, жанклодвандаммы всех мастей – выбирай кого хочешь. И все тут всем друзья. Нам пришлось посидеть под ультрафиолетовой лампой до того, как подставить лица жаркому американскому солнышку: чтобы вписаться в эту тусовку, женщинам нужно косить под «бимбо», а мужчинам под жеребцов из порнух. Мы накачиваемся «дурью»: нам уже мало алкоголя и музыки, чтобы разговаривать друг с другом. Мы живем в мире, где единственное приключение состоит в траханье без резинки. Почему мы все гонимся за красотой? Потому что мир уродлив до тошноты. Нам хочется быть красивыми, ибо хочется стать лучше. Пластическая хирургия – вот последнее, что нам осталось. У всех обитателей здешнего рая одинаковые губы. Мир ужасается перспективе человеческого клонирования, а оно давным-давно существует и называется «plastic surgery». Во всех барах, куда ни зайди, Шер поет: «Веришь ли ты в жизнь после любви?» Невредно бы спросить себя, верим ли мы в жизнь после общения с человеком. Верим ли в существование изысканных постчеловеческих существ, избавленных от горечи некрасивости, в этот волшебный мир с центром в Майами. Там у всех будут одинаково невинные выпуклые лобики, атласная кожа, миндалевидные глаза и длинные пальцы с темным лаком на ногтях; там всем поровну раздадут пухлые губки, высокие скулы, нежные уши, задорные носы, душистые струящиеся волосы, грациозные шеи, а главное, острые локти. Каждому – по паре локтей! Вперед, друзья, вперед – к демократизации локтя! Как скромно высказалась в своем интервью Полина Поризкова: «Я рада, что люди находят меня красивой, но в общем-то это всего лишь вопрос математики, то есть количества миллиметров между моими глазами и подбородком».
Мы с Чарли звоним по сотовому, стоя прямо в море. Разъезжаем по пляжам на гигантских джипах. Смерть Марронье не отменила съемок «Мегрелет» – слишком много средств было вбухано в производство. В какой-то момент Чарли вынул из кармана коробочку с несколькими граммами праха Марка и высыпал его в море. Марку бы это понравилось – раствориться в волнах Майами. У Чарли осталась на ладони крошечная щепотка пепла, и мне пришла в голову удачная мысль: я попросил его вытянуть руку, нагнулся и втянул носом то, что было некогда моим другом и учителем Марком Марронье. «I've got Марронье runnin' around my brain!»
Если вы найдете в этом городе хоть одну нестандартную девчонку, срочно сообщите нам. Те, что в других местах считаются статистически ненормальными (то есть здоровыми и красивыми), здесь представляют собой банальную норму и от этого наводят смертельную скуку (хотя, напоминаю, я горячий приверженец скуки). Только-только приглядишь себе молодую и хорошенькую, как рядом возникает еще более молодая и хорошенькая. О, сладкая мука! Однако не забудьте, что похоть – один из семи смертных грехов. Майами – город-побратим Содома, Гоморры и Вавилона!
На Коконат-гроув какой-то тип выгуливает шестерых чау-чау в ошейниках и подбирает их какашки рукой в резиновой перчатке. Навстречу ему идут торговцы наркотой, несутся спортсмены на роликовых лыжах. Стайки загорелых созданий что-то мурлычут в мобильники возле знаменитого отеля «Колони». Нам становится ясно, что весь Майами – одна сплошная гигантская реклама. Только здесь не реклама копирует жизнь, а жизнь копирует рекламу. Розовые «кадиллаки» с неоновой подсветкой на полу вибрируют в ритме рэпа «чиканос». Среди всей этой вакханалии красот голова идет кругом. Сидя в «Ньюс-кафе», мы разглядываем манекенщиц, испытывая сильное желание подпортить им гладкие физиономии.