А был ли я?
Шрифт:
Мой автомобиль находился в кювете, под небольшим углом уткнувшись в сугроб носом. В результате инцидента передняя часть машины прилично зарылась в снег. Автомобиль оставил широкий след, идущий от дороги и указывающий траекторию «полета». Выглядело все так, словно метеорит под острым углом врезался в землю, оставляя за собой глубокую борозду.
Оглядевшись вокруг, я не увидел ни того трактора, из-за которого попал в такую засаду, ни каких-либо других автомобилей. Людей тоже нигде не было видно.
«Да и откуда тут кому-то взяться, в таком малолюдном месте, да еще и в такую погоду?» – подумалось мне.
На улице совсем стемнело, наверное, было уже часов семь.
Сочетание сумерек и снегопада делало видимость практически нулевой. Различить что-либо на расстоянии более трех-четырех метров не представлялось возможным.
Я почувствовал, что начинал остывать. По телу пробежала небольшая дрожь, я передернул плечами. По ощущениям, сейчас на улице было градусов пятнадцать ниже нуля.
Я достал из кармана бутылку с водой, открыл и, сделав несколько глотков, убрал ее обратно. Затем со словами: «Ну что же, нечего тут стоять, пошли работать!» направился к даче отца.
Идти было недалеко, метров триста. Сначала нужно было пройти метров пятьдесят до поворота дороги, а там уже просто идти по прямой до участка.
До поворота я дошел довольно быстро, чуть не пропустив его. Видимость по-прежнему была практически никакой. Ориентиром в таких условиях служила обочина, которая была едва заметна с правой стороны. Я свернул на финишную прямую. Здесь после поворота начинались участки дачного кооператива. Как я помнил, первая земля пустовала и стояла одиноко без каких-либо построек и забора в ожидании своего будущего хозяина. Дальше находился участок с добротным большим домом какого-то богатого чувака, который проживал тут круглый год. Пройдя несколько десятков метров, я понял, что поравнялся с домом того самого постоянного жителя. Сейчас справа от меня из темноты и падающего снега виднелось едва заметное желтое свечение. Самого дома из-за отвратительной видимости не наблюдалось, была видна только едва заметная верхняя граница забора, разделявшая светлую и темную часть картинки.
Я продолжал идти дальше, параллельно вспоминая, сколько участков осталось пройти до дачи моего отца.
«Так, вроде бы после этого еще четыре. Да, точно, еще четыре! Значит, это еще метров сто пятьдесят», – прикинул я.
Продолжая идти вперед, я вглядывался в темноту, чтобы не пропустить куст сирени, стоявший у батиных ворот. По кусту я рассчитывал сориентироваться на местности в этой окружающей темно-серой мгле. Погода по-прежнему оставалась неблагоприятной для обозрения окружающей обстановки. Снег все валил и валил, шел крупной плотной стеной, ухудшая и без того не очень хорошую видимость.
«Да, не айс, конечно, прогуливаться на улице в такую погоду. Хорошо хоть ветер в спину дует, идти легче и не так холодно», – подумалось мне.
Тут мне показалось, что я заметил какой-то силуэт справа. Тогда, свернув с дороги и вытянув вперед правую руку, я направился, проваливаясь в снег, как мне казалось, к нашему кусту сирени. И правда, сделав три шага, я уткнулся рукой в ветки и уже более или менее отчетливо увидел растение. Передо мной стоял куст сирени, посаженный когда-то давно моим отцом возле нашей дачи. Обойдя сирень, проваливаясь все глубже и глубже в снег и зачерпывая его в ботинки, я с трудом добрался до входа на участок. Достав связку ключей из кармана и выбрав нужный, я легко открыл замок калитки. Затем, убрав ключи обратно в карман, я стал разгребать снег перед входом.
Снега было много, и мне пришлось нелегко, когда я откидывал его руками от калитки. Через пятнадцать минут я стоял, глубоко дыша, с открытой дверью, перед стеной снега, которая начиналась сразу за калиткой. Снега в этом месте со стороны участка было еще больше, выше пояса, чуть не по грудь.
Хоть на самом участке снега было, скорее всего, поменьше, а под елками, наверное, совсем мало, я подумал, что непросто мне будет найти ключ от дома в таких условиях. Сейчас мне почему-то вспомнились слова героя фильма «Черная кошка» в исполнении Сергея Юрского: «Непросто найти в темной комнате черную кошку, особенно если ее там нет!»
«Да, наверное, совсем непросто придется!» – я прикидывал по памяти, что отсюда до дома добрых метров тридцать будет.
Но, прежде чем идти к дому, нужно было отыскать ключ, и я сейчас стоял перед выбором: с какой елки начать?
Засомневавшись, я задумался. Логичнее всего было бы, наверное, если бы отец спрятал ключ у елки, расположенной ближе к дому. Хотя, с другой стороны, закрывая сезон, он мог бы положить его и тут, под этой елкой, стоявшей прямо у входа на участок. Может, все-таки с нее и начать? И ползти, барахтаясь по снегу к дальней елке, мне тогда не придется!
Немного поколебавшись, я все-таки сделал ставку на елку, расположенную у дома.
Перед тем как «брать на абордаж» сугробы, я произнес: «Глаза боятся, а руки делают», – и рьяно ринулся, разгребая снег, полулежа, полустоя, проваливаясь, на четвереньках, к цели.
Потратив изрядно усилий, я минут за десять, промахнувшись в темноте, с трудом добрался до беседки, стоявшей левее елки. Отряхнувшись как смог от снега, я сел на скамейку, стоящую под беседкой, немного передохнуть.
Откинувшись на спинку лавки и навалившись затылком на стоящий сзади столб, я прикрыл глаза. Сейчас мне вспомнилось, как в прошедшее лето мы с женой, детьми и друзьями отмечали здесь ее день рождения. Хорошо все тогда прошло, весело и без неприятностей. На тот день рождения ей захотелось пригласить всех наших друзей. Обычно она звала на свой праздник одну-две семьи из самых близких, а тут решила пригласить побольше народа. В прежние времена нам просто банально не хватало средств устроить пирушку с большим количеством приглашенных. А ей всегда хотелось позвать всех, близких и не очень друзей и знакомых, к которым испытывала симпатию. И вот у нас появилась возможность подготовить и накрыть большой стол, и мы позвали много гостей. Правда, дачный домик моего отца никак не располагал к приему большого количества людей. Он был небольшим, одноэтажным, с мансардой, размером шесть на шесть, и вместить всех гостей не мог. Поэтому мы накрыли «поляну» прямо на участке, под беседкой, пристроив к ней шатер-навес, чтобы наспех сколоченный из досок стол поместился под двумя крышами. А для желающих остаться с ночёвкой гостей, которые не поместятся в доме, мы подготовили взятые напрокат палатки с сопутствующими принадлежностями. Гостей мы, конечно, предупредили заранее об условиях ночлега. Некоторые из приглашенных не захотели ночевать в «тряпичных домиках», но другие, наоборот, с энтузиазмом восприняли это предложение, и все устроились на ночь, оставшись довольными.
Прерывая воспоминания, я с грустью подытожил: «Да, действительно, тогда все было здорово! Где теперь все это, нормальная, спокойная, счастливая жизнь?»
И, вздохнув, я в очередной раз спросил себя: «И что за хрень теперь происходит со мной?».
Почувствовав, что мое тело опять начинает остывать и что уже немного подмерзли щеки и нос, я открыл глаза. Передо мной была все та же картина: темнота и снег, падающий крупными хлопьями с неба.
– Ну что же, и снова в бой! – негромко произнес я и собрался было уже встать, как вдруг краем глаза заметил один оголенный угол фанерки, лежавшей на столе, припорошенной снегом. Я наклонился и, протянув руку, стряхнул снег с прямоугольного предмета. Это был кусок фанеры размером примерно тридцать на сорок с небольшими бортиками с трех сторон, сделанными из деревянных брусочков. Я вспомнил, что отец соорудил ее специально для сбора ягод с кустов, придумав какой-то хитрый способ. Иногда по этому поводу он радостно говорил: «Вот я молодец, помощника себе соорудил», и потом, улыбаясь, добавлял: «Я с помощью этого устройства в два раза быстрее стал ягоды собирать!»
Глядя на кусок фанеры в руках, я приободрился:
– Ага, а вот и «лопата»! Думаю, и я сейчас со снегом раза в два быстрее справлюсь, не меньше.
Взяв «ягодосборник», я, проваливаясь по колено в снег, уже с большим энтузиазмом направился к елке, расположенной в десяти метрах от беседки.
У дерева снега оказалось больше, чем я ожидал, чуть ли не по пояс. Немного подумав, с какого же места начать и так и не определившись, я стал копать прямо перед собой. Минут за тридцать перед елкой я прокопал, отбрасывая снег в сторону, полукруглую полосу шириной с метр. Тяжело дыша, вспотевший и уставший, я стоял и смотрел, освещая фонариком телефона землю, плохо очищенную от снега. Всматриваясь в каждый бугорок, я пытался увидеть кусок рубероида или сам ключ. Нигде ни того, ни другого не наблюдалось. Тогда я заглянул под нижние ветки елки, но не обнаружил искомые предметы и там.