А где-то рядом идёт война…

Арс Елена

*****

Сколько они просидели в погребе – Михасик не знает. Помнит лишь мерцающую во тьме свечу, пляшущие тени на стене и Андрейку. Он крепко прижимал Михасика к себе и всё говорил, говорил, говорил. Но Михасик его не слышал. Этот противный воющий гул в голове, который, как он ни силился, не мог перекричать…

Сначала на него навалились ужас, страх. А потом

Михасику стало всё равно. Покачиваясь из стороны в сторону, он безостановочно повторял: а мама? а мама? а мама…

Андрейка напрасно пытался вытащить из его рук клетчатую материю. Михасик не подпускал к себе брата. Словно ёжик, свернулся клубком. Подтянув колени к подбородку, прятал лицо в мамин платок.

Тогда Андрейка стал кричать на Михасика, обзывал нытиком и трусом. Затем брат кинулся к полке, заставленной разными мамиными консервациями. Нашарил там сечку для капусты, принялся рубить крышку подпола. Но топорик отскакивал от просмоленного, задубевшего, словно сталь, дерева. Родной дом стал для них могилой. Андрейка швырнул сечку под лесенку и обессилено опустился на матрас. Слёз не было. Отчаяние и жуткая усталость забрали остатки сил. Это конец. Мысли путались, то и дело, выдёргивая из потухающего сознания картинки прошлого.

Вот он, Андрейка, чуть меньше Михасика, высоко взлетает в небо. Ему вовсе не страшно. Он знает: в крепких отцовских руках нечего бояться. Раскинув руки, словно птица крылья, просит подкинуть выше, ещё выше, к самому солнцу! Отец раскатисто смеётся и прижимается к Андрейке тёплой щетинистой щекой.

– Орлёнок ты мой! К солнцу нельзя, крылья спалишь. Лети домой, мамка, поди, заждалась. Завтра ещё полетаем.

– До самого, самого неба?

– До него, самого. А сейчас, брат, пора кушать и спать.

– А ты? А я в ночную смену.

Отец опускает Андрейку на землю и легонько подталкивает к дому. Машет рукой.

– Беги. Пока-пока! Завтра увидимся.

Но завтра для отца уже никогда не наступит.

Ночью Андрейку разбудил длинный, несмолкающий гудок. Со всех дворов выскакивали заспанные люди и бежали на зов гудка, к угольному карьеру. Андрейка, в ожидании мамы, долго бродил по пустому дому. Впервые здесь, в родных стенах, ему было одиноко и страшно. Он вернулся в кровать и накрылся с головой одеялом. Наконец, вой прекратился. Андрейка вновь погрузился в тревожный, беспокойный сон. Разбудила его без конца хлопающая входная дверь, приглушённые голоса взрослых.

Наверное, папка с работы

вернулся. Андрейка затаился под одеялом в радостном предвкушении. Сейчас он как выскочит из-под одеяла, как кинется отцу на шею – ни за что не увернётся!

Но время шло. Отец так и не заглянул в комнату. Голоса взрослых за дверью звучали громче, началась непонятная суматоха. Половицы скрипели на разные лады под незнакомыми, грузными шагами. От обиды у Андрейки защипало в носу. Наверное, про него забыли. Раз так, останется под одеялом, в кровати, до конца своей жизни. Вот умрёт от голода, пусть знают! Чего родители должны знать, Андрейка придумать не успел. Кто-то вошёл в комнату и осторожно откинул уголок одеяла.

– Робятёнок мой дорогой, та ты чего это удумал под одеялом хорониться? Задохнешься, чай не зима во дворе! Ну-ка, вылазь, вылазь. Дай, полюбуюсь на племяшика родного.

Незнакомый дядька с наголо бритой головой, бесцеремонно вытащил Андрейку из-под одеяла и усадил к себе на колени. Затем пару раз подкинул вверх:

– Ехали, ехали, наконец, приехали, бумс! Ну, будем знакомы – дядько Иван. Смешно сдвинул седые кустистые брови, подкрутил с одной стороны кончик пушистых усов.

– Чего молчишь, неужели немой? Ну-ка, открой рот. Так, язык на месте. Оробел что ли? – Дядька потрепал Андрейку за щёку, принялся щекотать усами его голый живот. Андрейка зашёлся смехом. Дядька довольно покрутил головой. – Наконец, растормошился. Давай одевайся и дуй к столу. Потом на рыбалку с тобой пойдём. Покажешь, где тут речка у вас?

У стола, в мамином фартуке и косынке, суетилась немолодая, чуть полноватая женщина с грустным заплаканным лицом. Андрейка поискал глазами мать, затем вопросительно посмотрел на дядю. Тот успокаивающе улыбнулся:

– Мамы нет, она в город по делам уехала. Там, говорят, с раннего утра младенчиков в «Детский мир» завезли. Ты ведь заказывал мамке братца? Вот за ним и поехала. И папка с ней…

Женщина глухо вскрикнула, зажав рукой рот, выскочила из кухни. Дядя Иван горестно вздохнул, пододвинул Андрейке стул.

– Не обращай внимания на тётю Тасю. Это она после дальней дороги ещё никак не отойдёт. Растрясло маленько на ухабах. Шутка ли сотни километров за полночи на машине отмахать. Давай, налегай на блинцы, пока не подостыли. С чем любишь, со сметаной, вареньем? Тётя Тася у нас кухарка знатная, только успевай за обе щеки закладывать…

Конец ознакомительного фрагмента.