А обещали сказку…
Шрифт:
Все. Это – явно ШИЗА. Мозги не вынесли реалий мира и спустили сознание в глубины бушующей психики.
– Ну… гм. Зовут тебя Вирх. Ты студент. Сегодня экзамен по философии, и ты – вампир.
Я закрыла глаза. Ничего себе сказочка. Спасибо тебе, добрая фея.
Кот все же меня поднял. Заставил одеться, попытался еще и накормить – не смог. (В холодильнике мне торжественно указали лапкой на тридцать пакетов с донорской кровью и заформалиненное сердце на закуску. Мне стало дурно, я предложила укусить кота. Вопрос еды был снят.) После
Мне в принципе было все равно, а мозг пока не претендовал на место главного органа, тихо решая сугубо внутренние проблемы организма в целом. Так что я задумчиво помахала (…помахал?) рукой тараканам, трогательно сидящим на краю ванной, и покорно вышла из квартиры, не забыв закрыть за собой дверь.
– Так, а теперь рассказывай.
На улице светило солнце, пели птички, бабульки на лавочках мило мне улыбались, махая и называя Вирхом. Я ме-эдленно приходила в себя, рассматривая со всех сторон только что проклюнувшуюся мысль… что и от шизы надо постараться получить удовольствие.
А рюкзак все не затыкался.
– Что именно ты забыл? Вирх, не игнорируй меня, а то засвечу фаерболом в спину!
– Все.
– Что «все».
– Все забыл.
Мат-перемат из рюкзака. Улыбки бабулек подувяли, мне уже не так активно машут вслед.
– А это… про мальчика ты там что вещал?
– Я – девочка, – с какой-то непонятной гордостью.
Тяжелый стон из рюкзака.
– Да? – истерически.
– Да, – твердо и с нажимом.
– Н-да-а-а… Если твоя сестра узнает, меня кремируют прижизненно… Надо что-то делать.
Я угрюмо молчал… молчала? А, не знаю! Тоскливо щупаю грудь проходящей рядом случайной девушки. Визг, резанувший по барабанным перепонкам, и увесистая пощечина более или менее привели в чувство.
– Чего там? – заволновался рюкзак.
– Извращенец!!!
Что ж так орать-то?
– Кто? – ахнул рюкзак.
– Я, – мрачно и с оттенком сарказма.
На душе муторно. «Красавица» все не затыкается. Да и спешащие от соседней скамейки ей на помощь ребята оптимизма не добавляют. Лысые и с наколками – они столь явно символизировали защиту чистоты и добродетели, что даже девушка на миг заткнулась, оценивая смутные перспективы такого близкого «спасения». Правый ей щербато улыбнулся и подмигнул. Красавица куда-то рванула, передумав жаловаться. Амбалы, не замедляясь, пронеслись мимо меня, спеша догнать «спасаемую». Пришлось посторониться, не то бы сбили.
– Н-да-а, – мохнатая морда высунулась из рюкзака и угрюмо огляделась по сторонам, – может, хоть вспомнишь, что вчера пил?
– Я вчера даже не ела.
– Н-да-а…
Институт поражал обшарпанностью и убожеством. Кафедра погрязла в ремонте и походила на руины, оставленные войсками на разграбление тощим студентам. Сами же студенты, толкущиеся внутри, в основном занимались тем, что злобно переглядывались, шушукались и нервно пересчитывали шпоры.
Изредка по коридорам проходили тихие преподаватели, стараясь при этом ни на кого не смотреть и никому не мешать.
Я «встал» в сторонке, расчесывая бардак на голове и снова скалывая черные волосы во вполне уже приличный хвост. Котенок более или менее рассказал, что надо делать, и предупредил: с кошками сюда нельзя. Ну нельзя так нельзя. Я «прислонился» к стене, прикрыв глаза и пытаясь хоть как-то собрать разъезжающиеся мысли.
Итак, первое: я – вампир. Света не боюсь, чеснока не пробовал. Кол в грудь, скорее, убьет и упокоит одновременно, но мне от этого не легче. А еще из нёба теперь вторым рядом выступают острые края пары клыков. Могут выходить и на всю длину, царапая нижнюю губу. Я так понял, что ими, скорее всего, и надо кусать непосредственно перед присосом к жертве.
Далее… мертв. С этим сложнее, пока забью.
Живу… а точнее, существую около трехсот лет. Много. Скорее всего, кот врет – столько не умирают.
Что там еще? Ах да. Мрачно смотрю на штаны, начинаю расстегивать пояс. Хочется убедиться в том, что действительно парень. Мгновенно повисшая в радиусе трех метров тишина напрягала. Ладно, проверю позже.
На меня смотрели с любопытством и пренебрежением. Либо не знали, кто я (пока и сам не в курсе: то в мужском, то в женском роде о себе думаю), либо просто не уважали. Скорее, второе. Еще бы: мне бы вымыться.
– Пра-ашу всях зайты в аудториу! – рявкнуло что-то в сером костюме от двери, сражая наповал газами духов.
Глаза начали слезиться, сильно захотелось открыть хотя бы форточку.
Народ нестройно потянулся, гнусавя что-то под нос и толкаясь в узком дверном проеме. Пришлось идти следом, заранее ненавидя и эту «аудиториу», и сдаваемый предмет, и… да все сразу! Я сказку просила, не маразм. А это что?
– Тянитя бялет! – рявкнули, выхватывая из руки зачетку (кот заранее сунул).
Я хмуро посмотрела на карточки с кучей помятостей и подозрительных пятен на поверхности. После чего тяжело вздохнула и взяла наиболее чистый.
– Сдитесь! – Корявый палец с километровым когтем ткнул куда-то вбок.
Пожав плечами, подошла и села за переднюю парту, не слушая шипение котенка в сумке. Списывать не хотелось. Что я тут делаю – было непонятно в принципе.
– Покажи билет! – Громкий шепот прошелся по нервам соседей, сумка старательно ползла ко мне по скамейке.
Я сунула билет в прорезь. Упоенное шебуршение привлекало все больше внимания.
– На, – сунули мне в руку пухлую связку шпор.
Я столько и за неделю не прочитаю… тем более таким шрифтом.
– Не надо, – мотаю головой и сую шпоры обратно.
Удивленная сумка застыла рядом со мной.
– Идиот, да?
– Нет.
– Да.
– Нет!
– ДА!!!
От рева котенка у кого-то посыпались шпоры, справа об пол грохнулась «промокашка» соседа. Мне криво улыбнулись, обещая придушить взглядом.
– Маладый чилафек! – Тетка стояла прямо передо мной, пытаясь взять когтями сумку. Я вежливо, но быстро переложила сумку на правую сторону скамьи и небрежно скинула ее на пол. Послышался тихий стон, и все стихло.