А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы 3

R. Renton

— Конечно.

— Тогда вспомни, что в первую очередь привлекло наше внимание. Какие указатели, какие двери, какие следы предыдущих рейдов. А куда ты, наоборот, не смотрела. Постарайся предсказать их движения и шаги. Так же учти, что варщики, скорее всего, при обыске разделятся. И пойдут одновременно по двум маршрутам. Значит, ловушки на них тоже должны сработать примерно одновременно.

— Типа того плаката с собаками на входе? Сразу в глаза бросается.

— Вроде этого да. Только нам нужно чтобы их привлекла не случайная собака на плакате, а кое что другое.

—

Что?

— Для начала закрой все дверцы у шкафчиков и поставь коробки аккуратно. И замети мусор куда-нибудь в уголок. Чтобы с улицы через окно казалось, что здесь ещё никто толком ничего не искал.

— А как заставить их отвернуться от какого-то места?

— Ну например... Вспомни, что заставило тебя отвернуться совсем недавно.

— Фу-у-у... — Девчонка покосилась на коробку с застарелыми фекалиями.

— Именно.

— А если просто бедолаги какие-нибудь залезут? Или жоры?

— Таких просто отпугнём. Приступай к коробкам, не отвлекайся. У нас мало времени...

Потратив на остальной инструктаж и подготовку засады остаток светового дня, я торопливо собрал свои припасы и инструменты обратно в рюкзак:

— Всё, до рассвета уже никого не ждём. Пойдём, перекусим трофеями.

— Только смотри печенюшки не зажми! Я видела, что они там были у этого мелкого!

— От тебя ничего не утаишь.

На крышу бывшего сетевого супермаркета, к которому был пристроен небольшой зооцентр, проще всего было попасть по пожарной лестнице снаружи. И уже когда я залезал по ней вторым, от ступеней, ведущих под землю на другой стороне Боровского шоссе, отделилась пара тощих теней. И торопливо заковыляла в нашу сторону.

— Почуяли, твари... — Кира помогла мне перевалиться через парапет. — Чё-то они рано, солнце вон ещё даёт свет чуть-чуть.

— Тут тень от домов. Всё-таки они не настолько абсолютно боятся ультрафиолета. Давай помолчим, а то тут не особо высоко. Ещё полезут следом...

Ночные жоры недовольно поворчали где-то внизу ещё несколько минут. Но, к счастью, у них не хватило ума использовать дополнительные конструкции для того, чтобы допрыгнуть до нижних перекладин стальной лестницы. И вскоре они отправились прочь, сновать по тёмному городу в своих непонятных поисках.

Пока мы ужинали, Кира то и дело порывалась что-то сказать. Но каждый раз, резко набрав воздуха, задумывалась и не решалась начать. Но чуть позже всё-таки отважилась. И всё-таки прошептала свой осторожный вопрос тогда, когда мы закончили с торопливой трапезой.

— А что ты имел в виду, когда говорил, что варщиками командует вовсе не подросток?

Теперь мне стала понятна причина её нерешительности. После того, как мы ознакомились с содержанием останков документов, найденных моряками в питерском полярном институте, у нас уже был шанс побеседовать на эту тему обстоятельно. Но девчонка никак не решалась затрагивать, как ей казалось, столь чувствительную для меня тему. И в целом, пока мы с крюками, бесами и партизанами организовывали оборону от будущих штурмов, она держалась в сторонке. Постигая вместе с Майкой премудрости оказания первой помощи под руководством Веры. Или училась удить рыбу вместе с Громом и его подручными. Охранник крюков, как выяснилось, почти всё детство проводил летние месяцы с дедом — заядлым рыбаком. И неплохо разбирался в тонкостях такой тихой охоты.

Лишь однажды, по пути сюда на юг, Кира едва коснулась этой темы. Когда мы проходили мимо сгоревшей Меги, она вспомнила про мой странный паралич, приключившийся в толпе жор. И, покосившись в сторону того пустыря, где на нас наткнулись шмели, пробормотала себе под нос что-то вроде «ну теперь-то понятно...».

Вопрос про личность Хайзенберга вёл к обсуждению этих документов самым непосредственным образом. И я постарался дать ей понять, что готов к тому, чтобы обсудить с ней все её сомнения, ответив спокойным и доброжелательным тоном:

— В документах упоминаются четверо испытателей. Первого ты знаешь. Второго тоже.

— Это, наверное, Че. Да?

— Очевидно. Это именно его моряки искали в районе Зеленограда, когда юнга куда-то запропастился сразу после дела в Вегасе. Там есть филиал этого биологического центра, который упоминается в документах.

У фасада супермаркета раздалось резкое хрюканье. И парное шумное принюхивание.

Недовольно покосившись в сторону края крыши, Кира завернулась в спальник. И, недолго поразмыслив, всё-таки подсела ко мне поближе, чтобы шептать можно было ещё тише.

— Значит, думаешь, Хайзенберг тоже взрослый?

Я поднял нижний край маски, когда принимал пищу. И сейчас почувствовал на щеке её тёплое дыхание.

— Если бы в мирное время он был несовершеннолетним преступником... Вроде Джоя, Роба или Грома — ему придумали бы соответствующую кликуху. И если уж брать тот сериал... То он был бы скорее Пинкманом. Но его прозвали как пятидесятилетнего учителя химии, ступившего на скользкий путь криминального бизнеса. Который сам взял себе в качестве псевдонима фамилию учёного.

— Ясно... — Девчонка положила подбородок на колени и задумчиво наморщила лоб. — А кто тогда четвёртый? Который там типа из какой-то контрольной группы.

— Может Чёрный Жора? Кто знает... — На ум пришла только одна легенда, которая была похожа на то, что выжившие дети рассказывали обо мне или о предводителе северных партизан.

— Он же вроде где-то далеко. Не в Москве и даже не в Рязани...

— Потому он и не в основной экспериментальной группе, наверное. Нас с Че держали тут. Меня рядом с Митино. Его — в Зеленограде. А Хайзенберга, наверное, где-то здесь, на юге. Может, тут тоже есть какой-то филиал этого биоцентра. Только совсем секретный.

Помолчав, Кира осторожно придвинулась ещё ближе. Совсем вплотную.

Немного посопев у меня над ухом, девчонка решилась продолжить деликатную тему:

— А ты помнишь, с какой именно целью проводились эти исследования? — И не стерпев, тут же выпалила второй накипевший вопрос горячим шёпотом мне прямо в ухо. — И что ты вообще помнишь о том, как попал туда?

Чуть повернувшись, я встретил её взгляд. Широко раскрытые глаза горели острым любопытством.

Отвернувшись, я посмотрел на звёзды и легко улыбнулся: