А потом пришла любовь
Шрифт:
— Это ты, Мэт?
— Нет, это… это я, Стелла. — Она облизнула пересохшие губы. — Мэтью отправился на митинг, а меня послал сюда.
Женщина отступила:
— Входите. Я — Джесс.
Стелла шагнула в отделанный темными панелями холл с большим количеством черных дверей, прекрасная лестница из резного дуба, ведущая на второй этаж, служила единственным украшением.
— Сначала принесите чемоданы к парадному входу, они слишком тяжелые, чтобы тащить их вокруг дома, к заднему. Потом приходите, выпьете чаю. Я только что приготовила. — Джесс
— Он сказал, что постарается вернуться к восьми.
— Хорошо. Звонил ваш брат, предупредил, что вы приезжаете, так что у меня как раз было время, чтобы как следует приготовить вашу комнату. Мы вас не ждали, так что в доме почти нет еды. Когда я одна, я не вожусь на кухне.
— Значит, вы готовите сами?
— У нас есть одна девица, — лаконично ответила Джесс и повела ее вверх по лестнице, в огромную спальню, обставленную темной мебелью. Вдоль стен стояли громоздкий платяной шкаф из грецкого ореха, туалетный столик и высокий комод. Широкая двуспальная кровать покрыта бледно-голубым парчовым покрывалом, на высоких окнах — задернутые портьеры такого же цвета. — Это комната Мэтью, — сказала женщина. — Эта дверь ведет в спальню, а вот та в гардеробную. Я вас оставлю, устраивайтесь. Вы найдете меня в передней комнате. Как спуститесь, вторая дверь направо.
Она вышла, а Стелла опустилась на кровать, чувствуя себя совсем одинокой. Что ей делать здесь, среди чужих людей? Что у нее общего с этой грубой женщиной и с мужчиной, который придет к ней сегодня вечером? Только теперь она осознала бесповоротность свершившегося и всей душой пожелала, чтобы Мэтью был здесь и рассеял ее страхи.
Ей так хотелось оказаться сейчас в теплой и привычно жизнерадостной квартире в Найтсбридже. Стелла начала распаковывать вещи и развешивать свою одежду рядом с одеждой Мэтью в огромном платяном шкафу. Пришло время спуститься вниз. На какое-то мгновение она остановилась перед дверью передней комнаты, потом повернула ручку и вошла. Ее золовка сидела перед зажженным камином, рядом стоял сервировочный столик на колесиках.
— Вы быстро, — заметила она, поднимая китайский чайник. — Думаю, вы не откажетесь от чашечки чая. Вы какой любите?
— Совсем слабый, пожалуйста.
Прихлебывая чай, Стелла оглядывала комнату. Обстановка, начинай с вычурных позолоченных бра на стенах и кончая безвкусным турецким ковром, являла собой дурной вкус. Полки книжного шкафа у дальней стены были забиты дешевыми изданиями, вдоль другой стены стояли бар, подделка под старину, и соперничавший с ним за место рояль-миньон розового дерева. Остальную часть комнаты занимал унылый зеленый гарнитур от Ноуля, в том числе и стулья с высокими спинками, жесткие и неудобные.
Заметив оценивающий взгляд Стеллы, Джесс улыбнулась:
— Мэт посоветовал мне в вашу честь сменить обстановку.
— Прекрасно, — слукавила Стелла.
Джесс подняла носок,
— Большое разочарование, что пришлось пропустить медовый месяц. Но бизнес очень много значит для Мэта, иначе он не был бы тем, кем стал. Я очень удивилась, когда он сказал мне, что собирается жениться. Он был таким закоренелым холостяком, что я уже не ждала перемен.
Она опустила носок и, улыбнувшись, наклонилась к Стелле, но та не находила в своей душе ни малейшего отклика. Большой рот и мясистый нос делали лицо Джесс мужеподобным, желтоватая кожа в нижней части лица была испорчена родинками, напоминавшими пляжную гальку. Над карими глазами нависали густые брови, а темные волосы были модно подстрижены. Джесс поднялась, чтобы снова налить чаю в чашку Стеллы. Крупные руки и ноги делали ее еще крупнее, чем она была на самом деле, а коричневое платье не могло скрыть плотную фигуру и пышную, тяжелую грудь.
— Чем вы занимались до замужества?
— Ничем.
— Разве вы не скучали? Я бы скучала.
— Значит, вы работаете? — удивилась Стелла.
— Когда ведешь дом, работы всегда полно.
— Я тоже вела дом, — быстро сказала Стелла.
— Квартиру. — Джесс опустила работу. — Этот дом — совсем другое дело. В любое время дня и ночи толкутся люди, служанки бастуют, когда им только заблагорассудится. Полагаю, в Лондоне они такие же своевольные?
— Не знаю. К нам только раз в неделю приходила девушка.
— Конечно. Мэт говорил, что вы бедные.
Стелла вспыхнула:
— Не всем так повезло, как вашему брату.
— Вы имели в виду, вашему мужу. И это не везение, это тяжелый труд. Вот почему я слежу за расходованием его денег. Надеюсь, вы тоже будете это делать. Я считаю, что нужно называть вещи своими именами, и если мы хотим преуспеть, то нам всем полезно знать, с чего начинать. Я занимаюсь этим домом с тех пор, как убили моего мужа, и вложила в него много сил.
— Мэтью рассказывал мне, как хорошо вы управляетесь с хозяйством, — быстро вставила Стелла, — и, конечно, я не возражала бы, если бы вы продолжали им заниматься.
— Значит, одно дело улажено. — Женщина удобнее уселась в кресле. — А я представляла вас не такой. Вы совсем не во вкусе Мэта.
Стелла подавила улыбку:
— А какой вы меня представляли?
— Ну скажем, более энергичной. Нет, я, конечно, никого не хочу обидеть. Однако говорят же, что человека притягивает, противоположность.
— Ваш муж был похож на вас?
— Господи, нет! Гораздо красивее. Волосы черные, глаза голубые. Хотя и без твердости в характере. Можно сказать, слабый человек.
— Не слишком хорошо, когда в браке больше одного главы.
— Здесь вы правы, — хмыкнула Джесс, — но каждой женщине иногда хочется побыть главой семьи. Впрочем, независимо от ваших способностей, вам нравится чувствовать, что у вас есть к кому прислониться, чтобы не упасть.
Стелла предпочла дипломатично промолчать, а ее золовка откусила шерстяную нитку и встала: