А слабо?
Шрифт:
– И ты занял у бандитов…
– Ну, сначала я пошёл к отцу, - устало и обессилено уточнил Макс.
– Я знал, что он тяжело воспримет известие о том, что его сын гей. Был, если честно, готов ко всему – что наорёт, что накажет, что заставит отказаться от Стива… Я был готов. Лишь бы дал денег. Лишь бы Стив жил…
–
– Не дал… - Тироль тыльной стороной ладони потёр глаза и взъерошил свои волосы.
– Более того, оказалось, что у сенатора Тироля нет и не может быть сына гея. Господи, на дворе двадцать первый век, а меня вышвырнули на улицу за сексуальную ориентацию! И не просто вышвырнули, отец сделал всё, чтобы максимально усложнить мне жизнь. Добился моего увольнения, перевода Стива в другую больницу, в какое-то захолустье, даже пытался отозвать документы из универа. Зачем ему это? Наверное, я уже никогда не узнаю. Вот тогда я и вышел на того мужика…
– Ты взял деньги у мафии?
– А что я должен был делать? – взвился Макс.
– Смотреть, как он умирает? У меня не было времени даже обдумать всё, как следует. Каждая минута была на счету!
– Ты успел? – спросить надо было, хотя Филипп и так уже догадывался, каким будет ответ.
– Нет, - зло бросил Тироль, - Стив умер прямо на операционном столе. Хирург сказал, что если бы операция была хотя бы на пару дней раньше, его ещё можно было бы спасти. Два дня, Филипп… Два грёбаных дня!
– Ш-ш-ш… - он сам не заметил, как притянул парня к себе на грудь и обнял подрагивающие плечи.
– Ты сделал всё, что мог, и даже больше.
– Как это вернёт его? – вывернулся Макс.
– Как?! Я даже на похоронах не был, потому что в это время мне вдумчиво и доходчиво объясняли в каком-то подвале, что будет, если в течение года я не верну эти деньги с процентами.
– Макс…
– Только не надо меня жалеть! – потребовал он.
– Не надо. Я только этим и держусь.
– Жалеть я тебя и не собирался, - согласился Свай.
– Ты сильный, тебе жалость не нужна. Но поддержать тебя можно? По-дружески?
– По-дружески? – недоверчиво скосился на него парень.
– С чего вдруг ты записался в мои друзья? Поцелуй, знаешь ли, не повод…
– Спрячь свои колючки, дорогуша! За эти две недели у меня уже иммунитет на них выработался, - Филипп аккуратно провёл ладонью по щеке Макса, стирая мокрую дорожку, и спросил: - Мир, Тироль?
– Я… - блондин осторожно отвёл его ладонь в сторону, но из руки не выпустил.
– Джей… То есть, Филипп…
– Джей, - разрешил брюнет.
– Филипп, – упрямо повторил парень, - не думаю, что я готов к новым отношениям. На самом деле, не думаю, что я вообще когда-нибудь буду к ним готов…
– Не льсти себе, - тот забрал руку из пальцев Макса и легонько ткнул его в плечо.
– Парень, ты совсем не в моём вкусе! Я предлагаю дружбу, а не то, о чём ты подумал. Так что? Мир, Тироль?
– Ты странный… Тебя не пугает быть моим единственным другом?
– протянул блондин и внезапно улыбнулся.
– Мир, Свайски!
В тот вечер они всё же напились. А ещё через неделю у Макса Тироля появился второй друг. Эдди Стоун, заявив не терпящим возражения тоном, что не оставит беззащитного Филиппа на растерзание матёрому уголовнику, решительно присоединился к их маленькой компании. И через некоторое время Макс, поначалу отбивавшийся от новоявленного приятеля руками и ногами, был вынужден признать, что лучшего друга, чем рыжий сумасброд, и желать было невозможно.
Конечно, он надеялся, что его лучшим другом станет Свай, но жизнь распорядилась по-своему. Её величеству судьбе так и не стало угодно, чтобы то тёплое чувство, зародившееся между ними холодным дождливым вечером, переросло в дружбу. Слишком яркими были их отношения, слишком громкими споры, слишком резкими обиды, слишком фееричными примирения. Между этими двумя всего и всегда было слишком много для дружбы, но слишком мало для чего-то другого.
И всё же, что-то тянуло их друг к другу, что-то, что заставляло раз за разом забывать прежние обиды, набирать стертый было из памяти мобильного номер и, услышав понимающий смешок с той стороны, язвительно тянуть:
– А слабо?..