… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
Там я снял всё, зашёл в воду и намылился; выбросил мыло на берег и потёр себя руками, где мог достать. Потом, чтоб смыть пену, побарахтался, вертясь винтом в воде, нырнул и вышел на берег.
На чёрной ряби расплывались белые разводы.
Рожденье Афродиты. Русалочка, итит твою налево; растираясь полотенцем, думал я.
Нет, я не извращенец.
Оно, как-то, всё само собой так выходит, а потом просто катится… поступательно-вращательным образом…
Леночка поступила
Я нашёл другое жильё на другой окраине Конотопа, поближе к заводу «Мотордеталь».
Это была летняя кухонька, площадью 2х3 метра, во дворе хаты, чья хозяйка работала на водоочистных сооружениях, где я однажды вёл кладку отдельных мест.
Кирпичная плита под низким потолком оставляла место лишь для койки и стола под окном, но мне хватало.
Там я только спал да читал книги на немецком с немецко-русским словарём медицинских терминов; другого в магазине не нашлось.
Квартплата составляла всего 15 руб., но тем не менее, я окончательно прекратил рассылать и без того нерегулярные переводы в обе стороны.
Углубление в немецкий понадобилось мне, чтоб разобраться наконец-то с этим Фрейдом.
Как шизофреник со стажем, я не видел резона в его тормознутости на символизме из половых органов.
Ну, да, сигара смахивает на член, а пепельница на влагалище и тому подобное.
Но что из этого?
На этих толкованиях зациклились до упора, но воз и ныне там.
( … я окончательно понял, что Фрейд, по сути своей, сказочник, как Ганс Христиан Андерсен, просто у них разный запас слов.
Он королевство сознания разделяет на четыре части (исполать тебе, Зигмунд, уже какой-то шаг вперёд от триад Гегеля): герцогство Сознание, баронетство Подсознание, графство Эго и маркизетство Супер-Эго.
Красота! Чудо что за чудо эти сказки, сколько в них поэзии!..
И пошёл жонглировать этими четырьмя погремушками. И пошёл! И пошёл!
Каждый имеет право на персональную научную теорию, но теории проверяются практическими результатами.
Пользуясь своею, Фрейд исцелил 12% доставшихся ему пациентов. Возможно, это они сами по себе выздоровели, но отдадим их Фрейду за его заслугу – он предложил хоть что-то, когда на эту тему было пусто и гол'o.
К тому же он до сих пор вдохновляет массу художников малевать винегреты из фаллосов и вагин …)
А ещё в той кухоньке во мне окончательно утвердился давно возникший план – пора покинуть Конотоп.
~ ~ ~
~~~постскриптумы
План неизбежного прощанья с Конотопом, возник ещё прошлой осенью, когда я увидел, что всё повторяется и вокруг меня снова штольня, прорезанная в породе аспидно-чёрной ночной тьмы батареями прожекторов товарной станции на металлических мачтах освещения поверх влажного отблеска вдоль натруженных рельс.
Штольня повыше тех, что на шахте «Дофиновка», и пошире, а вместо узкоколейки мощные колеи раздваиваются, расчетверяются, разливаются в параллельное многорядье путей заставленных вагонами, цистернами, платформами, на которых громоздится, топорщится, высится зачехлённая и раскрытая, габаритная и мелкая, обвязанная и валом сваленная всякая всячина.
Погромыхивая на стрелках, скатываются с сортировочной горки вагоны: в одиночку и сцепками, чтоб отыскать и уткнуться в нужный состав.
На товарной станции нет выходных. Круглые сутки громыханье и лязг, резкий скрежет тормозных башмаков, выкрики репродукторов о формирующихся и готовых составах.
Но всё это в штольне, в одной гигантской штольне.
Сможет ли кровля выдержать натиск ночи?
И в ту осеннюю ночь я пересёк товарную станцию знакомыми тропами служебных проходов, минуя вагонные лабиринты, чтобы выйти к знакомому пролому в ограде ПМС-119.
Я загодя ёжился и негодовал какая там будет грязь и лужи.
Вот уж и надпись по серому бетону ограды.
Красивая, метровыми буквами, надпись несмываемым дёгтем, для пассажиров проходящих поездов: «Конотоп – город трезвенников».
Неотступный свет прожекторов припечатал мою тень к стене.
Чем ближе к ней, силуэт уменьшается, подрагивая полями шляпы при ходьбе; а вот и утонул во мгле пролома.
Для путешествий во времени нужна машина? Возможно, но если она не по карману, попробуйте пешком. Сейчас, вслед за своей исчезнувшей тенью, я окажусь в таких средневековых непр'oлазях и тьмах…
– Софокл! Эсхил!
Опаньки! Неужто так широко шагнул, что проскочил по самую античность?..
– Эсхил!– хрипло надрывалась средь слякотного мрака ПМСных задворков чёрная тень в двадцати шагах от пролома.
Моя? Нет, эта пониже и круглее. К тому же в кепке и в кожаном пальто.
– Чего стал? Тебя звали? Будто понятие имеешь про Софокла.
– Вы правы, дальше Аристофана я не углублялся.
Он икнул и чуть покачиваясь, но решительно, заступил мне путь.
– Ты кто?– пахнул он винищем.
– Прохожий. А вас что сюда привело?
Он будто и не услыхал вопроса.
– Софокл… Эсхил…– умильно вторил он.– Да, да… Эсхил… Аристофан! А ещё?
– Ну, ещё Еврипид.
– Точно! Еврипид!– со слезой воскликнул он и вновь самозабвенно простонал, – Софо-о-о-кл…
Мы стояли друг против друга, словно сошедшиеся после разлуки Санчо Панса и Дон-Кихот. Вот Санчо сокрушённо понурился. Козырёк кожаной кепки клюнул меня в переносицу.