… а, так вот и текём тут себе, да …
Шрифт:
Но папа всё равно разделся, ухватился руками за корму маленькой лодки, что была возле берега, а браслет своих часов повесил на гвоздь вбитый в доску кормы, и, взбивая ногами пенные всплески, проплыл к тому берегу и обратно, несмотря на то, что длинные космы озёрной ряски оплетали его за плечи.
Когда он уже выходил на берег мы увидели, что через наклонное поле с криками бежит женщина в длинной деревенской одежде.
Но она ничего нового не сказала, а только повторила слышанное нами от рыбака-попутчика.
На подходе
С велосипедами у меня дружба сызмальства.
Свой первый трёхколёсный я уже и не помню, но фотографии подтверждают – вот он, с педалями на переднем колесе, подо мною, трёхлетним толстячком в тюбетеечке.
Зато помню следующий – красный трёхколёсник с цепным приводом, из-за него приходилось спорить с братом и сестрой чья очередь кататься.
Позднее папа пересобрал его в двухколёсный, но после пятого класса он стал мне слишком мал и пришлось уступить его младшим.
Зато мне папа где-то раздобыл настоящий взрослый велосипед. Да, подержаный, не не дамский и не какой-то там нибудь юношеский «Орлёнок».
В один из вечеров после работы папа даже пробовал научить меня на нём ездить, но без папиной поддержки за седло я заваливался не в одну, так в другую сторону.
Папе это надоело и он сказал «учись сам».
Через пару дней я уже мог ездить, только не в седле, а продев ногу под рамой и стоя на педалях велосипеда.
Но потом мне стало стыдно, что один мальчик, даже младше меня, не боится разбежаться и, стоя одной ногой на педали, перебросить вторую поверх седла и багажника ко второй педали. Ему не хватало длины ног, чтобы из седла доставать до педалей и при езде он сидел на раме то левой, то правой ляжкой, поочерёдно. Рядом с таким малолетним храбрецом кататься «под рамой» просто позор.
И вот, наконец, после многих попыток и падений с ушибами и без, у меня получилось!
Ух ты! Как стремительно несёт меня велосипед над землёй – никто и бегом не догонит.
И главное, до чего легко и просто ездить на велосипеде!
Я гонял по бетонным дорожкам внутри двора вокруг его двух деревянных беседок, как по космической орбите.
Потом этого стало мало и я начал кататься по дороге из бетонных плит окружавшей оба квартала.
На б'oльших скоростях началось освоение высшего велосипедного пилотажа – езда «без ручек», когда отнимаешь руки от руля, а велосипедом правишь подаваясь телом в ту, или другую сторону. И он тебя понимает!
А другим достижением того лета стало умение открывать глаза под водой.
Ту дамбу, где когда-то я оступился с плиты, снова отремонтировали и перед ней получился широкий водоём для купания.
Мы с мальчиками играли в воде в «пятнашки», когда водящий должен догнать и прикоснуться к другому игроку. А оттого, что игра происходит в воде, то убегали и догоняли нырянием.
Во время нырка можно ведь и поменять направление и неизвестно где кто вынырнет.
Прежде я всегда нырял крепко зажмурившись, но лишь открытыми глазами могут различить в какой стороне мелькают белые пятки уплывающего.
Под водой, в её желтоватом сумраке видно не очень далеко, а вот звуки слышатся чётче, если, допустим, сесть под водой и двумя камнями постучать друг об друга.
Правда, долго там не усидишь – набранный в лёгкие воздух тащит тебя на поверхность, когда не гребёшь руками и ногами в глубину.
Летом родители ездили в отпуск по очереди.
Сначала папа поехал в свою деревню Канино на Рязанщине.
Он взял меня с собой, только предупредил, чтобы по дороге я никому нигде не говорил, что мы живём на Атомном Объекте.
На вокзале в Бологове нам пришлось долго ждать пересадку на поезд до Москвы.
Папа отошёл компостировать билеты, а я сидел на чемодане в зале ожидания.
Неподалёку какая-то девочка на скамейке для ожидающих читала книгу. Я подошёл и заглянул ей через плечо – это был «Таинственный Остров» Жюль Верна.
Я немного почитал знакомые строки. Она тоже читала и не обращала на меня внимания.
Мне хотелось заговорить с ней, но я не знал что сказать – что это хорошая книжка? что я тоже её читал?
Пока я думал пришли её взрослые, сказали что их поезд прибывает, собрали свои вещи и вышли на посадку.
Потом и папа пришёл.По моей просьбе он купил мне книгу в книжном киоске про венгерского мальчика, который стал юношей и сражался против австрийских захватчиков своей родины.
Когда гулкое эхо репродуктора невнятно объявило прибытие нашего поезда, мы вышли на перрон.
Мимо прошёл мальчик моих, примерно, лет. Папа сказал мне:
– Вот смотри – это называется бедность.
Я снова посмотрел вслед мальчику и увидел то, что вовсе не заметил сразу – грубые заплаты на его брюках.
В Москву мы приехали утром. Я всё время спрашивал когда же она будет и проводник сказал, что вот мы уже в Москве.
Но за окном вагона тянулись такие же развалюшные домики как на станциях Валдая, просто очень много и они никак не кончались. Только когда наш поезд втянулся под крышу вокзала, я поверил, что это Москва.
На другой вокзал мы пошли пешком, он очень близко. Папа там опять компостировал билеты, но на этот раз ждать нужно было до вечера, поэтому он сдал чемодан в камеру хранения и мы поехали в Кремль на экскурсию.