А теперь – на Юг!, Алчевская Елена

А теперь – на Юг!

на обложку

Алчевская Елена

Шрифт:

Река Глыбочица

Очень уж много местности подмяла под себя эта река. Начиналась она на Лукьяновке, протекала через Кмытов яр, Подол и впадала в р. Кмытов. Недалеко от Жытного рынка в неё впадал ручей Киянка. Вообще-то, она имела весьма густую сеть прилегающих к ней ручьёв и глубоких яров, которые создали своеобразную сеть каналов на Подоле. Некоторые мы уже наполнили водой из этой реки, а вот что с остальными делать – надо решать. Речки и заполненные водой яры, создали уникальную транспортную водную сеть. Возить товары лодками было гораздо легче и быстрее. Только надо на следующее лето русло Глыбочицы оградить валами для защиты

от наводнений. Назовем их скромно и просто – Нижний и Верхний Вал. Так и сделали. Теперь Глыбочица тихо и скромно бежала между ними, а потом спокойно впадала в Почайну. Путята показывал мне ещё не обихоженные речки, на которых он считал необходимым построить не только складские и торговые помещения, но и некоторые ремесленные мастерские, таверны и гостиницы. Думаю, что с большинством предложений соглашусь, а остальное потом, работников катастрофически не хватает.

Мы уже сели пополдничать, как Скала заметила:

– Скачут сюда, трое, быстро.

Охранники перестроились. Через пару минут Скала добавила:

– Шагара.

Ничего себе. Мало того, что та не любит ездить верхом, предпочитает коляски и лодки. Но у неё ещё и дел по горло. Если срочные новости, так и гонца можно послать. Тут явно что-то неординарное. Сейчас узнаем. Шагара спрыгнула и тут же начала:

– Можно вас побеспокоить, моя царевна?

– Можно. Садись, Шагара, что случилось?

– Там, ну, знаете где Козье болотце? Над ним всегда туман висит и стон часто над водой проносится. Там какие-то маленькие, но страшные существа то ли живут там, то ли приходят. Может, это они так страшно кричат?

– Может и они, но мне то что? Я там ни жить, ни кричать не собираюсь. В чем тут дело-то?

– Не знаю, как сказать.

– Да-а?

– Моя царевна, сегодня там, на этом болотце Гайн со своими людьми будут жертвы приносить, человеческие.

– Я же запретила?!

– Да, моя царевна. Не знаю, как он своим людям объяснил это нарушение, но там стоит вся чудь, которая была под Киевом. Вся. Мои люди из их народа успели доложить, только поздно. Гайн сначала собрал всех, когда уже идти туда надо было. Сказал, что будем делать. Были выкрики, мол нельзя же. Он сказал только, что над всем их народом сгустились темные тучи, и могут погубить всех, кто к этому городу пришли. Нужно всё спасать и скорее, времени нет. Хорошо еще, что велел небольшими группами туда добираться. Так мои и вырвались. Но двое из команды про это не рассказали.

– Об этом потом подумаешь. Разберешься. Но имей ввиду, вера и обычаи могут быть на первом месте у многих. Надо просто понимать, кто на что способен, или наоборот, не способен. Мечом сразу не маши. Возможно, они искренне верили, что делают для нас доброе дело. Впрочем, пойдем за ними, иначе нельзя. Но всю охрану со мной. Где Рюрик?

– Моравского князя поехал встречать.

– Да, конечно. Совсем голову потеряла. Встретьте хорошо, развлеките охотой, пиром. Чем угодно. Приставьте к нему и к гостям нужных людей. Пусть Фархад поможет Рюрику отбиться от высокой чести воевать вместе с Ростиславом против императора. Едем без князя, ждать нельзя.

Не вовремя этот моравский князь приехал. Мало того, что нам их война не нужна, но и сам Ростислав никак не определится с кем он, и что ему нужно. Мотается, как … цветок в проруби. Ладно, думать об этом буду потом. Сейчас значимо другое.

Сейчас важнее жертвоприношение.

Тут же погрузились в лодку и отплыли к Днепру. На весла сели все, кроме меня и Шагары. Та тоже хотела, но и у неё

силы иногда кончаются. За час дошли до Киянки, этот левый приток Глыбочицы начинался с родников у будущей Львовской площади, а потом стекает к урочищам Гончары. По Киянки мы быстро дойдем почти до будущей Львовской площади и там сможем перенести одну легкую лодку в ручей Крещатик.

– Шагара, лодка там точно пройдет?

– Пройдет. Этот сумасшедший гондольер уже там два раза проходил.

– А лю…

– Я послала почти 50 человек, всех аров и людей Баранакке. Вы сами знаете, как он относится к жертвоприношениям.

– Ладно.

Не понятно почему, но вспомнилась одна из точек зрения, что именно древний ручей Киянка и дал название городу Киеву и никакого князя Кия никогда не было. А другие считали, что князь Кий таки был, только жил он в конце V в. Его первой резиденцией была Замковая гора на берегу речки Киянки возле Подола. Кто прав – не знаю. Здесь и сейчас Кия тут нет. Есть Рюрик.

Жертвоприношение.

А вот и Крещатик. Летописный ручей, берущий истоки из Козиного болота, на котором в будущем будет Майдан Независимости. Вот уже проходим место, где стояли Лядские (Польскими) ворота. К ним, полякам, я имею ввиду, мы по этой дороге ходить будем, чисто по дружбе. Но название воротам я другое придумаю. Назвали этот ручей по урочищу Крещатый Яр. Не мы. Гораздо раньше. И это название к кресту не имело никакого отношения. Странное место. Здешние сюда не ходили. Даже за ушедшей скотиной. Потому как ни разу её там не находили.

Не доезжая километра до болота, почувствовала тяжесть в голове, сильно застучало сердце, стало тяжело дышать. Лодка встала, не пройти, не проехать. Тут стояли, которые послала Шагара. Все бледные. Воздух здесь был не просто тяжелый и затхлый, как в склепе с открытыми саркофагами, он еще застилал глаза, затыкал уши и давил, давил, давил. И серая марь вокруг. Везде. Видишь на метр-полтора, не больше. И где-то на грани слышимости – писк, не как у мыши, даже летучей. А на одной высокой, визгливой и непрерывной ноте. Как уши не затыкай, он слышится. Люди начали ежиться. Все стоят, даже один шаг сделать было трудно. Дэзи припала головой к земле, скулит и лапами уши бьет. Гул нарастает, в глазах рябит, сердце колотится. Более того, ещё минута, две – и люди начнут разбегаться. Я и сама сейчас разбегусь на все четыре стороны.

Но из каких-то далеких лет и лиг, вдруг вырвался еле слышный шепот, и я повторяю, проговариваю, даже пою, всё громче и громче:

– Не ведьма, не колдунья ко мне явилась в дом

– Не в пору полнолунья, обычным летним днем…

– "Обычно на рассвете я прихожу во сне.

– Но все не так – на этот раз", она сказала мне.

"Любой из вас безумен, в любви и на войне.

Но жизни звук не обрывай", – она сказала мне.

И вместе с группой "Ария" я запела или может заорала, не знаю:

"Там высоко и нет никого, там также одиноко, как и здесь.

Там высоко и бег облаков, к погасшей много лет назад звезде".

И я сделала шаг вперед. Туда, где умирали люди, за меня и моих людей:

– "Пока ты жив, не умирай, на этот мир взгляни.