А ты пребудешь вечно
Шрифт:
— Это ведь то же самое? — Ее улыбка почти погасла, когда она почти с мольбой спросила: — Правда?
— Я не знаю. — Конечно, сходство оказалось сильным, но Берден не знал, хочет ли он, чтобы это были те же самые волосы, или нет. Если тот человек на самом деле удерживал Джона и действительно состриг локон с его головки, можно ли всерьез рассчитывать на то, что он не причинит мальчику в дальнейшем никакого вреда? Будет ли он подвергать себя риску быть узнанным мальчиком? С другой стороны, похититель не потребовал никаких денег… — Вы — его мать, — пробормотал он. — Я бы не решился сказать.
— Я знаю, что он в безопасности, — сказала она. — Я чувствую это. Мне осталось потерпеть еще только два дня.
Берден не отважился ничего
— Я слышала о подобных случаях, — сказала женщина, и в голосе ее снова послышался страх, когда она посмотрела на Вердена, — и о том, как поступает полиция. Вы ведь не будете… не будете делать… делать того, что он просит вас не делать? Не будете пытаться устроить ему ловушку? Потому что тогда Джон…
— Я обещаю вам, — сказал он, — что мы не будем делать ничего, что могло бы хоть в малейшей степени угрожать жизни Джона. — Как заметил Берден, Джемма не сказала ничего осуждающего в адрес автора письма. Другие женщины на ее месте пришли бы в ярость и требовали отмщения. Она была только переполнена радостью. — Мы поедем туда в понедельник утром, в девять тридцать, и, если Джон окажется там, мы привезем его вам.
— Он там будет, — сказала она. — Я верю этому человеку. Я чувствую, что он искренен. Правда, я чувствую это, Майк.
Услышав из ее уст свое имя, инспектор покраснел. Он почувствовал, как горят его щеки.
— Может быть, он страшно одинок, — мягко сказала Джемма. — Я знаю, что это такое — быть одиноким. Если Джон дал ему несколько дней передышки от одиночества, я не стану ревновать Джона к нему.
Это было неслыханно, и Берден не мог такого понять. Если бы похитили его ребенка, его Джона, он бы не только убил мерзавца, но и хотел бы, чтобы тот умирал мучительной смертью. Берден и в самом деле испытывал такие мстительные чувства к автору письма, и это даже пугало его. Добраться бы до него, думал он, остаться на пять минут с ним наедине в камере, и, ей-богу, пусть он, Берден, даже потеряет из-за этого подонка свою работу… Он резко взглянул на нее и увидел, что она смотрит на него приветливо, ласково и сочувственно.
Охваченный нетерпением увидеть Джемму, Берден совершенно забыл о Суонах, по теперь од вспомнил слова Уэксфорда о том, что письмо помогло установить связь между двумя случаями. Старший инспектор все еще находился в своем кабинете.
— Суон живет на ферме, — сказал он. — Я звонил, но его не будет до трех.
— Он держит кроликов?
— Лучше не говори мне о кроликах. Я только что целый час разговаривал с секретарем местного кроличьего клуба. Кролики! Каких только не бывает: староанглийские, голубые беверенские — на любой вкус. Воистину, Майк, как говорится: «Кролики — существа слабые, да дома свои строят в скалах!»
— И всех любителей проверили? — спросил Берден не улыбнувшись.
Уэксфорд кивнул.
— И я знаю, что это проклятое письмо — просто трюк, — сказал он. — Я ухлопаю лучшую часть своего уик-энда, — как и дюжины других полицейских, — охотясь за кроликами и фермерами, проверяя охотничьи лицензии и любезничая с экспертами по человеческим волосам, но я прекрасно знаю, что это трюк, и все, что я делаю, — напрасная трата времени.
— Но это необходимо сделать.
— Конечно, необходимо. Пошли пообедаем.
В меню кафе «Карусель» остались только ветчина и салат. Уэксфорд без аппетита тыкал вилкой в салат, в котором салат-латук был экономно заменен мелко нарубленными капустой и морковью.
— Не могу выбросить из головы всех этих кроликов, — пробормотал он. — Хочешь, чтобы я тебе рассказал о Суоне и его жене?
— Пожалуй, мне надо немного знать предысторию.
— Обычно, — начал Уэксфорд, — испытываешь необыкновенное сочувствие к родителям пропавшего ребенка. Выкладываешь все свои эмоции. — Он оторвал взгляд от тарелки, посмотрел в лицо Вердену и поджал губы. — Что совсем не помогает розыску, — строго сказал он. — Но в случае с исчезновением Стеллы дело обстоит иначе. Сейчас поймешь почему. — Откашлявшись, он продолжал: — После того как пропала Стелла, мы изучали жизнь Айвора Суона тщательнее, чем кого бы то ни было еще на моей памяти. Я мог бы написать его биографию. Родился в Индии. Сын одного генерала, сэра Родни Суона. Учился он в Англии, сначала в школе, а потом в Оксфорде. Являясь владельцем, как он выражается, небольшого частного предприятия, он так никогда и не приобрел никакой профессии, а поверхностно занимался то одним, то другим делом. Одно время он управлял чьим-то имением, но вскоре был уволен. Написал роман, продал триста экземпляров его и больше не возвращался к этому занятию. Потом он увлекся работой по связям с общественностью, но через три месяца его фирма лишилась ежегодного двадцатитысячного контракта. Абсолютный и закоренелый лентяй — вот кто такой этот Айвор Суон. Воплощение праздности. О, а еще он красавец, просто поразительный. Подожди, сам увидишь.
Берден налил себе стакан воды, но ничего не сказал. Он наблюдал за тем, как оживился Уэксфорд, говоря на эту тему. Когда-то Верден тоже был способен увлеченно говорить о подозреваемых.
— Суон редко обосновывался где-то надолго, — продолжал Уэксфорд. — Он то жил у своей вдовствующей матери в ее доме в Бедфордшире, то у дяди, который является какой-то шишкой в военно-воздушных силах. А теперь я расскажу тебе одну интересную вещь о нем. Всюду после его визита происходят какие-то несчастья. Не по причине того, что он делает, а по причине того, чего он не делает. В доме его матери, когда он там гостил, случился грандиозный пожар. Суон уснул с зажженной сигаретой в руке. Его фирма по связям с общественностью лишилась контракта из-за его бездействия. Увольнение с поста управляющего имением — он оставил после себя там страшный разгром — произошло по причине его лени. Пару лет назад он оказался в Карачи. В тот период он называл себя свободным журналистом, и целью его поездки стало расследование предполагаемой контрабанды золота сотрудниками авиакомпании. Думаю, что любая статья, которую бы он состряпал, оказалась бы клеветнической, но, как выяснилось, она так никогда и не была написана, во всяком случае, ни одна газета не опубликовала ее. Питер Риверс работал в авиакомпании в Карачи, но не пилотом, а в наземной службе — встречал самолеты, взвешивал багаж и тому подобное. Он жил с женой и дочерью в доме, принадлежавшем этой компании. В процессе сбора информации для будущей статьи Суон сблизился с Риверсом. Вернее было бы сказать, сблизился с его женой.
— Ты имеешь в виду, что он увел ее? — предположил Берден.
— Можно подумать, что Суон способен совершить такое активное действие, как отобрать кого-то или что-то у кого-то еще. Я бы скорее сказал, что белокурая Розалинда — «К востоку иль, к западу от Инда прекрасней нету Розалинды» — сама вцепилась в Суона и крепко за него держалась. В результате Суон вернулся в Англию с Розалиндой и Стеллой, и примерно через год Риверс получил решение суда о разводе. Они втроем поселились в тесной квартирке, которую Суон купил в Мэйда-Вейл, но после того, как они поженились, Суон, а вернее, Розалинда решила, что квартирка тесновата, и они переехали сюда, в Холл-Фарм.
— Где он взял деньги на покупку фермы?
— Ну, во-первых, это скорее не ферма, а фешенебельный, приведенный в порядок жилой дом, а вся земля сдается в аренду. Во-вторых, он ничего не покупал. Это была часть собственности, находившейся в семейном владении. Суон нашел подход к своему дяде, и тот уступил ему Холл-фарм за номинальную сумму.
— Везет же некоторым, а? — сказал Берден, думая о закладных, покупках в рассрочку и неохотно выдаваемых банковских ссудах. — Никаких забот о деньгах, никаких проблем с жильем.