А у нас во дворе
Шрифт:
– А-а-а, - Серёга кивнул в дальний угол.
– Ну, вон, на верстак положи. А кто просил передать?
Я дошла до красиво названного верстаком захламлённого сооружения. Брезгливо пристроила пакет поверх промасленных тряпок и железок, повернулась.
– Брат его просил, Генка.
– Да?
– Сергей заинтересованно посмотрел мне в глаза.
– Не врёшь?
Он быстро всовывал ноги в ботинки, шнуровал свои шузы, пыхтел. Повеселел без причины.
Воздух в гараже показался мне странным. Логинов показался странным. Что он делал тут, у
– Больно надо! Когда я тебе врала? Если бы не Генка, фигушки я бы в такую погоду нос из дома высунула.
– Значит, Генке спасибо говорить?
– бормоча под нос, Логинов направился к двери. Или её правильней воротами назвать? Э-э-э! Не поняла, что за шутки?! Логинов прихлопнул створки, соединив их массивным железным крюком.
– Ты что делаешь?
– взбеленилась я и отправилась в ту же сторону с намерением срочно откинуть крючок и удрать.
– Дверь закрываю, - Серёга повернулся ко мне. Боженьки, да он пьян. Ещё не хватало на мою голову пьяного Логинова.
– Зачем?
– я скользнула мимо него к двери. Он задержал, оттолкнул назад.
– Поговорить надо.
– Для этого не обязательно дверь закрывать.
– А это, чтоб не дуло. И чтоб нам никто не помешал.
Ну и ну, влипла так влипла. Я отступила назад. Пусть между нами сохраняется условно приличная дистанция. Бережёного бог бережёт. На какие конкретно подвиги способен пьяный Логинов, мир пока не знает. Я - тем более.
Я постаралась успокоиться, хотя злость в душе начала побулькивать, грозя закипеть белым ключом. С пьяными и больными на всю голову следует вести себя спокойно, сдержанно, не провоцировать.
– Хорошо, - согласилась терпеливо.
– Давай поговорим.
Он немедленно пошёл ко мне, светлея лицом.
– Послушай, ненаглядная...
– Вот терпеть не могу, когда ты меня так называешь!
Он остановился.
– И как прикажешь тебя называть?
– Антониной вполне сгодится.
– Слишком официально, - улыбаясь, отказался он.
– Ничего, потерплю, - мысли в голове путались, не желая складываться в стройный, логически обоснованный ответ на вопрос "что ему от меня надо".
– Теперь нам никто не помешает. Говори быстрей, что хотел, и я пойду.
– Куда-то торопишься?
– неприятно ухмыльнулся Логинов.
– Домой. Здесь мне неуютно и страшно.
– А чего тебе бояться? Ты же у нас смелая. Одним махом семерых побивахом.
– Не чего, а кого. Тебя, благодетель. Потому, что ты пьян, - я действительно начинала опасаться Серёгу, за несколько минут успевшего перейти от плохого настроения к хорошему, от хорошего - к явно недоброму. Лучше, наверное, его не злить. Вдруг, как ответственный опекун, за ремень возьмётся в воспитательных целях? В прошлом году обещал, застукав нас с пацанами за интересным делом. Мы швыряли в костёр с великим трудом добытые боевые патроны, наслаждаясь всеми вытекающими световыми и шумовыми эффектами. Вот тогда и обещал, припомнив сидорову козу. Кроме всего, он таки пьян
– Раньше ты меня не боялась.
– Так то раньше. Раньше и ты был другим, - не без вредности заметила я.
– И потом, откуда тебе знать? Давай уже, говори, что хотел.
Мой неприятный тон его задел или сами слова? Непонятно. Сложилось впечатление, что он передумал в последнюю секунду, заговорил вовсе не о том, о чём собирался.
– Ты в курсе, что твои дружки мелко гадят Тане?
Ах, вон оно что! Его, оказывается, исключительно Таня интересует? Меня - нисколько. Век бы её не видать. Или видать, но в гробу, в белых тапочках. Судя по началу, этот разговор добром не кончится, я кишками почувствовала. Буквально на днях Шурик Родионов поделился со мной интересной новостью: Лаврова платила тем, кто меня бил в первый раз; обещала заплатить и тем, кто собирался снова заняться сим богоугод... тьфу, лавроугодным делом. По упаковке настоящей американской жвачки, по две "родных" пачки Мальборо и по две привозных же банки кока-колы. Расплачивалась и за бойкот, и за прочие прелести, затейница наша. Поведать об этом Логинову или не стоит?
– Гадят, кстати, изобретательно.
– Да ты что?
– удивление моё было настоящим, не наигранным.
– Поделись подробностями.
От любопытства начала пританцовывать на месте подобно цирковой лошади.
– Чего это ты кренделя выписываешь?
– нахмурился Логинов.
– Переступаю с ноги на ногу. От нетерпения. Жажду красочного описания лавровских мучений.
– Жаждет она, - разозлился Серёга.
– Не будет тебе никаких подробностей.
– Но должна же я знать, в чём ты меня обвиняешь?
– я не оговорилась, слишком хорошо просекала натуру Логинова, знала его привычки. Не дружков, меня он собирался обвинить.
– Впрочем, не хочешь - не говори. У пацанов узнаю.
Я снова начала подвигаться к двери, аккуратно, по сантиметру, из боязни, что заметит и воспрепятствует. Разборки, как правило, времени требуют. Авось успею откочевать на солидное расстояние, вплотную к выходу. Одновременно перерабатывала полученную информацию. Про мелкие гадости Шурик ничего не рассказывал. Не знал? Кто тогда развлекался? Воронин? Ни в жизнь не поверю.
Логинов, как все поддатые люди, вцепившись в одну идею, не хотел с ней расставаться, продолжал её развивать.
– Точно знаю, это твои происки.
– Думай, как тебе больше нравится. Разрешаю, - после авансом выданной мне "шлюхи" стало безразлично, каких собак ещё он собирался на меня повесить.
– Последний твой фортель перешёл границы допустимого...
– Мой?
– перебила я.
– Просвети, интересно.
Думала, он про историка мне напомнит, и я его тогда на законных основаниях тонким слоем по кирпичной стенке размажу. Морально, само собой.