«А вот и невеста»
Шрифт:
— Ты играешь на музыкальных инструментах?
— Немного на гитаре.
Они уже находились у гостиной.
— О, вы только посмотрите на это, — произнесла Сэм.
Раненая собака спала на мягкой собачьей подстилке, которую они купили для него, а Шекспир и Рекс лежали по бокам, словно охраняя нового друга.
— Его имя – Цезарь, — объявил Доминик. — А теперь, расскажи мне что-нибудь о себе.
— Я люблю играть в шахматы, — будет только справедливо, если она расскажет несколько вещей и о себе. — И я также могу с
— Восхитительно, — он потянулся к ней, но она хлопнула его по руке.
Она вышла на улицу и начала собирать тарелки, оставшиеся с ланча.
— У тебя когда-нибудь рос ядовитый дуб?
Он встал за ее спиной, забирая тарелки, которые она ему передавала.
— У меня никогда не было ядовитых дубов. Но у меня есть шрам вот здесь.
Держа тарелки в руке, он показал ей неровный шов на левом локте.
— Что случилось?
— Я пытался выпутать своего змея из высоких веток и плюхнулся в грязь.
Сэм наморщила нос.
— Ауч.
Теперь они были на кухне.
— Какие-нибудь травмы, о которых я должен знать? — спросил Доминик.
Она ополоснула тарелки, и начала передавать их ему по одной, чтобы он мог заполнить посудомоечную машину. Затем показала на спою правую ногу.
— Танцевальная травма?
— Нет. Я заботилась о лошади. Она испугалась и сильно ударила меня по ноге.
Он наклонился ближе.
— Мне кажется, я должен поцеловать, чтобы тебе стало лучше.
Улыбаясь, она отпихнула его плечом.
— Любимый цвет, мороженое, и число? — спросил он, чуть хриплым голосом, нависая над ней, прикасаясь губами к ее уху и полностью забыв о посуде.
— Зеленый, с кусочками печенья и секс, — выдохнула она. — То есть, я хотела сказать, шесть. А как насчет тебя?
— Голубой, ванильное и... — он подмигнул ей. — Тоже шесть.
Она засмеялась.
— Ты все выдумал.
— Я бы никогда не стал лгать о таких серьезных вещах.
Она улыбнулась, в основном потому что чувствовала, как он прижимается к ней, и Сэм нравилась эта его игривая сторона. Она повернулась так, чтобы они встретились лицом к лицу, и обняла его за шею.
— Ты не услышал ни слова из того, что я говорила, ведь так?
— Травма от лошади на правой ноге. Зеленый, с кусочками печенья, шесть.
Она улыбнулась.
— Я о том, что не буду заниматься с тобой любовью следующие двадцать четыре часа.
— Но ты также сказала, "до тех пор, пока я не откроюсь тебе". Что еще ты хочешь узнать?
— Я хочу узнать, что ты чувствуешь по отношению ко мне.
— Я обожаю тебя – каждую частичку.
Он снова поцеловал ее, побуждая Сэм исследовать руками каждый дюйм его мускулистых плеч. Это было бесполезно. Она могла бы до посинения твердить "нет", но ее тело продолжало говорить "да". Она была податливой в его руках, не смогла бы сопротивляться его чарам, даже если бы захотела.
***
На следующее утро Сэм пошатываясь, и с заспанными глазами вошла в кухню. Мария стояла у плиты, а Доминик сидел за кухонным столом, и перед ним лежал сценарий.
— Доброе утро, миссис Доминик. Сделать вам яичницу или омлет?
— Привет, Мария. Яичница звучит здорово. Спасибо, — сев за стол напротив Доминика, она наблюдала, как он читает. — Еще не нашел ничего интересного?
— Один сценарий привлек мое внимание, но мне нужно поговорить с режиссером, прежде чем я приму какое-то решение.
Она обхватила руками свою чашку.
— И что это за фильм?
— Вестерн.
Ее глаза расширились от удивления.
— Я решил, что это будет неплохой переход от агента ФБР к ковбою.
— И каким бы красивым ковбоем вы могли бы стать, — сказала через плечо Мария, заставив их обоих улыбнуться.
— В ее словах есть резон. Нет ничего сексуальнее мужчины в кожаных гамашах и сапогах.
Разве что за исключением мужчины с ребенком на руках, подумала Сэм.
Зазвонил телефон. Доминик поднял трубку еще до того, как прозвенел второй звонок. Он нажал кнопку, чтобы открыть ворота в конце подъездной дорожки, а потом повесил трубку.
— Это был твой отец. Он на пути сюда.
— Мой отец здесь?
— Очевидно, — сказал Доминик, отправляясь к входной двери.
Сэм поставила свою чашку на стол и пошла за ним, и через минуту с удивлением увидела у двери своего отца.
— Пап, что ты здесь делаешь? — отец Сэм был не таким человеком, чтобы позвонить ей, или появиться в ее квартире, так что его появление в доме Доминика было более чем странным, особенно после случившегося. — Что происходит? — спросила она, все еще расстроенная из-за того, что он вел себя как свинья.
Его одежда была помятой. Тонкие седые волосы торчали на его голове. Он выглядел ужасно.
— Ты разговаривала со своей матерью?
— Нет, с тех пор, как была дома тем вечером.
Тишина.
При ближайшем рассмотрении она заметила темные круги у него под глазами. Определенно он спал в той одежде, что была на нем.
— Пап, что происходит? Что-то случилось с Эммой или братьями?
— Они все в порядке, — он попытался заглянуть ей через плечо. — Твоей матери здесь нет?
— Нет. Почему бы тебе не зайти и не убедиться лично?
Он прошел мимо них, заглядывая в каждую комнату.
Сэм посмотрела на Доминика. Он едва заметно поднял бровь и пожал плечами.
— Садитесь, — сказал он, когда они все собрались в кухне.
Мария наполнила еще одну чашку кофе и передала ему. Ее отец сделал глоток и даже поблагодарил, что было неслыханно и обеспокоило Сэм еще больше.
— Папа, — Сэм сделала еще одну попытку, — расскажи мне, что происходит.
— Твоя мать ушла от меня.