А вы, случайно, не убийца?
Шрифт:
– Пакет есть полиэтиленовый?
– А… а тебе зачем?
– Курицу упаковывать, – огрызнулся я.
– Я… – осеклась девушка и с гордым видом откинула прядь с лица. (Только женщины так красиво умеют отбрасывать прядь, когда злятся. Оно и правильно, смотреть на мужика, который отбрасывает прядь со лба, это уж совсем по… этому. По-голландски.)
– Спасибо, – кивнул я.
– Пожалуйста, – отчеканила она и собралась было уйти, но я ее остановил.
– Постой.
– Что? – язвительно спросила девушка. Надо же, еще и обиделась. После всего, что происходило вокруг.
– Смотри, –
– Что это? – спросила Арина, снова присаживаясь рядом. – Зажигалка?
– Нет, Ариночка, это доказательство, которое я безбожно испоганил, облапав своими грязными руками и свалив с места происшествия! – вздохнул я, упаковывая зажигалку в пакет. – Хотя, может, не все потеряно. Это же «Zippo», она разбирается, если он ее лично заправлял, значит, внутри должны остаться его отпечатки пальцев. В идеале. Я же своими ручонками только внешнюю часть испачкал. Так что не все потеряно.
– Это… зажигалка Артура?! Ты выхватил ее у него? – спросила она.
– Не выхватил, она у него из кармана вывалилась, скорее всего, когда я на него набросился, – вздохнул я. – Она была бы доказательством, если бы мы остались на месте происшествия и ее официально нашли во время осмотра. Да и то – вряд ли. Тут надпись на задней стенке:
– Моему Рыжему Львенку Артуру. От Любимой.
– А сейчас?
– А сейчас, раз решили не связываться с местными ментами, ничего. Неправильно, конечно. Так что эта зажигалка – как память об Артуре.
Телефон в кармане завибрировал, и я достал мобильник:
– Да, Серега. Да. Это по нашу душу. Я… Да. Все понял.
– Твой начальник звонил? – поинтересовалась Арина, когда я со вздохом сунул телефон в карман.
– Да, в новостях про взрыв в Одессе прочитал, – ответил я. – Сказал, чтобы приезжали в Киев, там они нас встретят. Отец Марины заберет ее, еще со мной хотел поговорить. – Я посмотрел на девушку и спросил: – А твои родители не беспокоятся? Я отсюда слышу, как Лика оправдывается про теракт перед домашними.
– Мои, скорее всего, не узнают, – грустно сказала девушка. – Они сейчас на море и что в Одессе происходит не знают. Так что мне врать, надеюсь, не придется.
– Ладно, – ответил я, поднимаясь на ноги. – Поехали в Киев. Отец Марины прилетит к восьми вечера, и мы будем сидеть в киевском аэропорту. Там более-менее безопасно. За сколько доедем до столицы Украины?
– Если поторопиться, часов за пять, – пожала плечами Арина. – Поехали?
– Поехали, – кивнул я.
Наверное, следует описать нашу дорогу до Киева. Ведь если ее пропустить – то как-то некорректно получится. Ехали мы молча и быстро. Вот так можно охарактеризовать все пять часов, которые мы мчались до Киева. Мы с Алексом чувствовали себя нормально, а вот девчонки совсем раскисли. Видимо, шок прошел, и они стали осознавать, что на самом деле произошло. Лучше всех держалась Арина. С нами ехала Лика, а Марина предпочла компанию Алекса, уж не знаю почему. Может, потому что у него вид героический. Вот так и ехали – мрачная Арина, крепко сжимающая своими хрупкими руками руль, бесконечно оправдывающаяся по телефону Лика, которой, похоже, из этой ситуации достанется больше всех, и я. Курить мне Арина, как ни странно,
А еще я дико устал. Никуда не хотелось ехать, идти, бежать, смотреть. Нервы у меня ни к черту.
Глава 10 Договор
В киевский аэропорт мы подъехали часам к семи вечера. Припарковав машины на стоянке аэропорта, отправились встречать отца Марины. Ждать решили в одном из многочисленных баров, которые находились на территории здания. Я вообще не люблю подобные заведения – аэропорты и вокзалы. Не знаю почему. Просто чувствую себя в них неуютно. Отнюдь не потому что они грязные или неприглядные. Просто все эти перевалочные пункты такие холодные, что ли. Я себя чувствую в них словно не в своей тарелке – одни куда-то бегут, о чем-то говорят, что-то обсуждают, торопятся, стоят в очереди. Другие сидят с пустым взглядом и ждут.
В киевском аэропорту было очень даже чисто и красиво – настоящий европейский аэропорт. Но все равно мне было неуютно – слишком уж себя чувствуешь… беззащитно, что ли. Вдали от дома, с сумками.
Вот так вот мы и сидели в баре, а мимо шествовали десятки людей. Я повернулся к Лике и спросил:
– Что родители?
– Не спрашивай, – мрачно ответила она. – Им уже позвонили из милиции и попросили приехать. И что мне говорить?
– Да ничего, – пожал я плечами. – Ну взорвалась машина возле вашего дома – пострадавших же нет. Опросят и все. Ты в чем виновата? Машина не в твоем дворе стояла – просто кто-то поставил рядом с твоим домом. А почему уехала? Так родители позвонили – сказали приезжать скорее. Ничего менты тебе не сделают.
– А если про вас расспрашивать начнут? – спросила Лика.
– Ну и что? – спросил я. – Познакомились с парнями из России. Знаем только их имена. Вот и все. Когда машина недалеко от дома взорвалась – уехала. Думала, разборки местных, мало ли. Твои мать с отцом когда приедут? Ты же из Киева сама?
– Да, – кивнула Лика. – Черт, теперь мне точно не оставят коттедж. После такого… А родители… – она посмотрела на телефон. – Мама сказала, что пока не разберется во всем, мне домой лучше не ехать. Сами меня заберут.
– Правильно, – кивнул я. – Сейчас Марину на самолет посадим и поедем в Киев.
– На экскурсию? – спросил Алекс, тупо глядя перед собой.
– Тебе еще экскурсия нужна?
– Нет. Я это так… беседу поддержать, – грустно проговорил он.
Спустя минут сорок Марине позвонил отец, и Алекс пошел вместе с ней его встречать. На меня после всего произошедшего вообще напало какое-то дикое отупение. Спустя минут десять, когда я допил уже вторую бутылку пива, в бар, в котором мы сидели, зашел высокий статный мужчина лет пятидесяти с кейсом в руках. Ни слова не говоря, он присел за столик и сказал Арине и Лике: