А вы, случайно, не убийца?
Шрифт:
– Деньги? – улыбнулся он. – За исторические романы?
– Ну, не знаю, – пожал я плечами. – Наверное, вы правы, на исторических романах далеко не уедешь.
– Ну, я вообще-то еще и детективы пишу, – признался автор. – Забыл представиться, Георгий Леонидович. – Правда, детективы я пишу под псевдонимом.
– Стыдитесь чего? – спросил я.
– Нет, это мой труд, почему я должен стыдиться, – удивился писатель. – Просто одновременно историк и автор детективов как-то не смотрится. Так издательство посоветовало.
– Везет вам, – вздохнул я. – Занимаетесь любимым делом, книжки пишете, детективы сочиняете.
– А вы?
– А я за деньги работаю, – ответил я. – Тоже, что ли, детектив написать. Из жизни история как раз свежая есть.
– О чем она? – поинтересовался Георгий Леонидович.
– Ну, – начал я, раздумывая, как назвать бедлам, который творится последние четыре дня. – Вам нужен сюжет или смысл?
– Аннотация, – хмыкнул он. – Попробуйте сочинить аннотацию. Или название для начала.
– Да нет, – отмахнулся я. – Я передумал. У меня бытовуха какая-то выходит. Про бытовуху же никому не интересно читать? Всем же надо, чтобы закрученный сюжет, убийца-садовник и так далее. А у меня и садовника никакого знакомого нет. Только убийца, который с цепи сорвался и власть над человеком почувствовал.
– «Убийца на цепи», – кивнул водитель. – Как вам?
– Не знаю даже.
– А вторая часть – «Цепная реакция», – продолжил он.
– Нет, вторую часть этого бардака я не выдержу, – покачал головой я, глядя на историка. – Это же форменный беспредел будет.
– Нет, молодой человек, – возмутился водитель. – А вы как хотели? Привыкнет читатель к вашему парню, а вы ему всего одну историю придумали? Терпите, молодой человек. И героя сделайте близким к читателю, чтобы хотя бы недалек был от обычных людей. И вообще, серия должна быть.
– Серия?
– Серия, – повторил историк. – Читателя нужно уважать. Это самое главное.
– А если ему не понравится? – спросил я.
– Тогда серия откладывается на неопределенный срок, – вздохнул он. – Вы только читателя уважайте. И никогда ничего не обрывайте, договаривайте все до конца. И концовку сделайте неожиданной.
– Угу, – мысленно кивнул я. Советовать всегда легко. По мне идеальная концовка, если мне позвонит Петр Семенович и скажет, что Артура, его дружков-отморозков поймали, а я стану… А кем я стану потом? Да, с концовкой у нас проблемы – сам не знаю, чего хочу от этой жизни. Концовка неожиданная. Я прямо представляю, как ловлю этого поганца, у меня вырастают крылья, и я начинаю плеваться кислотой во врагов. Вот это неожиданная концовка. А вообще было бы гораздо лучше, если бы все это утряслось без моих кульбитов.
– Так что думайте, – хмыкнул водитель. – Думайте и не сомневайтесь. Главные герои не должны погибать.
– Это радует, – согласился я.
Оставшуюся дорогу мы провели в молчании. Я сидел и думал о себе как о главном герое боевика. А водитель почему-то тоже вдруг замолчал. В пробке мы стояли долго, единственное, что развлекало, это радио. Сначала водитель включил музыку, а потом перешел на какой-то информационный канал. Не знаю, как вас, а меня голоса радиоведущих, которые рассказывают какие-то новости и обсуждают бардак, творящийся в мире, просто убаюкивают. Я имею в виду именно информационные программы на серьезные темы, а не когда два мужика и какая-нибудь баба ржут в студии и обсуждают такую хрень, что удивляешься, как их вообще пустили в эфир. Хотя пипл хавает. Пускай хавает дальше. Я не против. Когда водитель остановил машину недалеко от моего дома, я поинтересовался:
– А вам какие концовки детектива нравятся?
– Когда остается открытым вопрос, на который читатель должен ответить сам, – вздохнул он. – Самое главное, чтобы автор ответ знал. Для себя.
– Спасибо за совет, – проговорил я и протянул деньги.
– Если напишете и напечатают, выберите броский псевдоним, – посоветовал на прощание писатель.
– Думаю, Владимир Владимирович Медведев самое то, – прикинул я. – Счастливо.
– Удачи, – проговорил литератор.
Выбравшись из машины, я молча побрел в сторону дома. Главный герой, блин.
Когда я зашел в свой оплот холостяцкой жизни, то сразу же насторожился. Слишком было тихо. И чисто. Странно как-то. Пригнувшись, я положил сумку на пол и аккуратно снял обувь. Оглядевшись по сторонам, тихонечко зашел в комнату и бросил взгляд на балкон. Арина мыла окна. Подкравшись к ней, я уловил тихое пение:
– Лалалала… мы хотим еще бабла.
Однако интересная интерпретация песни про медведей из «Кавказской пленницы». Дождавшись, когда девушка слезет вниз, я проговорил:
– Отличная песня!
– Ой! – Арина испуганно повернулась и тут же швырнула в меня губкой, которой протирала окна. Я быстро закрыл дверь, и губка попала по балконной двери.
– Ты чего дерешься? – спросил я, открывая дверь.
– А ты зачем подкрадываешься? – в ответ спросила девушка, показав мне кулачок. – Я чуть от страха не родила!
– И кто папа?
– Так! – Арина скрестила руки на груди и грозно спросила: – Признаешь свою вину? Ну-ка извиняйся! Я, значит, старалась, готовила к его приходу, мою окна – песни пою, а он меня пугает! Знаешь, как страшно было? Не делай так больше!
– Арина, у тебя в роду диктаторов не было? – поинтересовался я, плавно приближаясь к девушке. – Муссолини, Пиночет? Нет?
– Каких еще диктаторов? – возмутилась она.
– Ну не знаю каких. – Я схватил ее и, притянув к себе, поднял на руки. – Я чувствую, что пока меня не было – ты тут установила собственную власть.
– Плохой! Плохой Воронцов! – рассмеявшись, проговорила Арина. – Мне просто стало скучно, и я решила стать доброй хозяйкой.
– И какие реформы нас ждут? – спросил я.