А жизнь была совсем хорошая (сборник)
Шрифт:
У нее даже есть любовь.
Правда, к чужому мужу. Но… Разве это отменяет ее значимость?
Нет. Только слегка меняет окрас. Ее счастья и всей ее жизни. Только и всего. И выходит – она зажравшаяся, наглая, отвратительная лгунья и обманщица. Средняя жена и средняя мать. И за все это у нее есть то, о чем и не мечтают миллионы прекрасных женщин. И еще – завидуют ей. Например, ее беспечности. Свободному времени. Возможности закрыть за собой дверь и уехать в Борисово. В раздолбанную квартиру бабки Пелагеи.
Чтобы
Эти три часа – огромных, непомерных, колоссальных, мгновенных, незаметных…
Быть самой счастливой женщиной на свете.
Открылась входная дверь, и Лина услышала, как пришел муж, Виктор.
– Ты дома? – крикнул он.
Она ответила, не вставая.
– А почему в темноте? – удивился он, зашел в комнату и включил свет.
– Голодный? – спросила Лина, вспомнив, что в холодильнике есть только две вчерашние котлеты. Хороша жена!
Он мотнул головой.
– У мамы поел.
Ну разумеется! Какая мама не накормит?
Он сел в кресло напротив и посмотрел на нее. Их взгляды столкнулись.
Он. Он хорош, кстати. Очень хорош! Подтянут, высок, никаких складок и лишних отложений. Два раза в неделю бассейн и тренажерный зал. Интересно, для кого старается? Неужто для себя? Да наверняка! Он любит погордиться собой и полюбоваться. Балдеет от себя просто.
А ведь хорош, правда! Чуть седоватые, достаточно густые волосы. Синие глаза, белые зубы. К тому же – профессор. Доктор наук. Вот уж, наверное, на кафедре хороводы вокруг него! Мечта, а не мужчина.
Только не ее – чужая. А она-то все про него знает. Рассказать всем этим соплюшкам – ни за что не поверят. Скажут – стерва баба. Такое про такого мужчину! И чего ей не хватает? Вот чего? В шоколаде с головы до ног – пусть и не блондинка.
Только она знает, чего ей не хватает… Только она. И так все просто, господи! До противного просто. Тепла не хватает. Поддержки. Нежности, ласки. Понимания – вот чего. Много? Наверное…
И вправду – стерва.
Виктор лег на свое «законное» место и блаженно вздохнул – это означало, что он очень устал.
Лина молчала. А требовалось, наверное, если не пожалеть, то хотя бы посочувствовать. А вот неохота.
– Гасим свет? – игриво спросил он.
Она не ответила и выключила ночник. Отвернулась. Он провел рукой по ее плечу. Она еле сдержалась, чтобы не дернуться. Только сжалась как пружина.
– Линок! – жалобно произнес он. – Ну что ты, право слово! Как замерзшая!
Она повернулась к нему. Родной? Близкий? Знакомый до боли – во всем? Понятный и предсказуемый… Она доподлинно знает все, что сейчас будет. Все. А, кстати, что здесь плохого? В этом тоже есть своя, так сказать, прелесть. Прелесть давнего, устойчивого
Он придвинулся к ней, и она почувствовала его грудь и гладкий живот. Он привстал на локоть и наклонился над ней.
– Милая! – сказал он.
Она прыснула. Он отпрял и лег на спину. Обиделся. А действительно, что тут, собственно, смешного?
Она ненавидела слово «милая». Она не терпела вопроса после «всего»: тебе было хорошо?
Вот ничего более идиотского спросить было невозможно.
Да и какая она «милая»? Не смешите, ей-богу!
Он повернулся спиной и обиженно засопел. «Ну и черт с тобой», – подумала она.
Главное – избежать этой каторги. Хотя бы сегодня.
Господи! Что я делаю со своей жизнью?
Утром, под мягкий и щадящий звонок японского будильника она встала и пошла будить сына. Эта история была еще та! Антон совершенно не поддавался на уговоры, посулы и угрозы. Поднять его было почти нереально. Ну не пускать же в дело чайник с холодной водой!
Она щекотала ему пятки, сдергивала одеяло, включала музыку. Он дергал ногами и мычал.
– Идите вы все!!!
– Куда? – спрашивала она.
А он уже снова дрых. Она распахнула окно – в комнату влетел прохладный ветер.
Отбросила одеяло подальше – чтобы никак не достать. И пошла на кухню готовить завтрак.
Муж вышел из ванной – свежевыбритый и пахнущий отличным парфюмом.
Молча сел на стул и взял газету. Не забыл! Обиделся. Он вообще любил обижаться. Да и бог с ним. Она налила ему кофе, положила на тарелку творог и рядом поставила плошку с медом.
Профессор следил за здоровьем и, как следствие, за питанием.
Наконец выполз замерзший сын. Все молчали. «Утро – тяжелое время», – подумала Лина. Пока все раскачаются, пока придут в себя. Слава богу, ей сегодня на работу к обеду. Впрочем, куда торопиться! Она может и вообще не пойти. Позвонит девчонкам и скажет, что придет завтра. С готовой работой. В принципе, она все может делать и дома – компьютер под боком, разумеется. Но сходить туда, это чцдесное место, пару раз в неделю можно. И даже – с удовольствием. Потрепаться с девчонками, посплетничать, попить кофейку.
Отвлечься, короче говоря. А это как раз то, что ей сейчас нужно было больше всего.
– Вить! – она обернулась от плиты. – Забыла сказать! Вчера звонил Петрович. Сказал, что опять что-то с камином и дымоходом. Ну нужно что-то решать.
– Лина! – откликнулся Виктор. – Ведь я не печник, если ты позабыла. И в дымоходах ни черта не понимаю – прости. И времени, знаешь ли… вот совсем нету. Сегодня кафедра, завтра у Преловского защита. Так что возьми такси и – к Петровичу. Разбирайтесь!