А. А. Прокоп
Шрифт:
— Помоги мне, спаси меня — говорил он Устину, еле удерживая равновесие и с каждой долей секунды сползая вниз по стене, за которую он держался одной рукой, уронив свою винтовку себе под ноги.
— Помоги мне, спаси меня — ещё раз произнёс он.
Его лицо вернуло себе осмысленное выражение, и сейчас он походил на мальчика подростка, который просил прощения, испугавшись содеянного. Устин ничего не мог сказать, и Берг-Юнгвальд упал рядом с мужчиной и девушкой. Его голова с открытым ртом склонилась на плечо девушки. Они так и застыли в этой позе навечно. Устин
— Спаси и сохрани! — произнёс Устин, абсолютно побледневший.
Он быстро завернул шашку в материю.
— Сделаю Кирилл — всё сделаю.
— Нужно быстрее — простонал отец Кирилл.
— Давай, я тогда помещу её в печку к Настасье Ивановне, там почти всё готово. Я быстро сделаю необходимый колодец — предложил Устин, ещё не отойдя от шока, вызванного слишком сильной и неприятной галлюцинацией.
— Не хотелось бы к посторонним людям — произнёс отец Кирилл.
Он слабел буквально с каждой минутой. Очертания фигуры Устина начали заметно расплываться в глазах. Дышать было всё тяжелее и тяжелее и, кажется, что сердце билось от силы через раз.
— Ладно, Устин, давай простимся. Сделай, как я просил.
Устин обнял, насколько, это было возможно лежащего отца Кирилла, замялся на выходе из комнаты.
— Иди Устин — прошептал отец Кирилл и почувствовал, что на правый глаз навернулась небольшая солёная слеза.
Устин повернулся к нему спиной, и отец Кирилл прошептал еле слышно.
— Прощай, возьми с собой парня, но не говори, не показывай им ничего.
— Прощай Кирилл — Устин вернулся к умирающему, взял его холодную руку в свою.
— Сделаю, всё сделаю, к чёрту — чёртово.
После этого он быстро покинул комнату, оставив отца Кирилла одного. Отец Кирилл ещё услышал через дверь, как Устин проговорил громко.
— Прохор пойдем, отец Кирилл заснул.
Отец Кирилл не заснул, а просто закрыл глаза. Пролежал, таким образом, несколько минут, когда преодолевая тяжесть, он их открыл, то перед ним стоял Резников.
— Ну, вот и всё святой отец. Что же ты наделал посланник сатаны — прошипел с ненавистью в голосе Резников, склонившись к самому лицу отца Кирилла.
— Ты капитан — посланник сатаны. Всё вы и есть его посланцы, что сейчас, что тогда.
— Да что ты говоришь. Священное дело, именем господа нашего освещенное, втаптываешь ты в дерьмо, и ни одна частичка разума, не касается твоего уже умирающего мозга. Как это случилось? Что произошло? Отец Кирилл забыл ты нашу святую рать, отринул всё чем мы жили, встав на путь изгнания нечистого с земли нашей — теперь Резников ехидно улыбался, хотя было видно, что давалось это ему с большим трудом.
— Кончай его — произнёс Выдыш, сидевший за столом у окна.
— Нет, подожди поручик — произнёс Резников.
— Нет, капитан, никакой святой рати. Нет ничего — этого. Есть только смрадное дыхание ада, из которого всё это выползло, давно выползло, когда ещё выстрелы не звучали — прохрипел отец Кирилл.
— Так и ты служил этому.
— Буду проклят — это знаю. Только знаю, ещё то, что сумел отринуть от себя бесовский промысел.
Лицо Резникова изменилось. Его покрыла гримаса непередаваемой злобы. Щеки посинели в одно мгновение, он двумя руками схватил отца Кирилла за шею.
— Подожди — крикнул Выдыш, и тут же появился за спиной Резникова с толстой веревкой в руках.
Резников выхватил у него веревку, быстро обмотал её на шее отца Кирилла. Тот не мог сопротивляться и лишь пытался читать последнею для себя молитву. Веревка с дикой силой передавила шею отца Кирилла. Через минуту жутких конвульсий и хрипа отца Кирилла — всё было закончено, и отец Кирилл застыл навечно в собственной кровати.
— Когда окончательно стемнеет его нужно убрать отсюда — спокойно произнёс Резников, закурив папиросу.
— Как Иуду подвесим — злобно прошептал Выдыш.
— Наделал сука делов, что делать будем? — глубоко затянулся Резников.
— Не знаю, может, обойдется — мрачно произнёс Выдыш…
… Но не обошлось…
…Прохор до самого позднего вечера был дома. Устин закончил работу, выпил два стакана самогона.
— Пойдем к Кириллу, парень.
Прохор молча поднялся, дав этим своё беззвучное согласие. Они быстро дошли до дома, а через минуту с изумлением смотрели на пустую комнату.
— Странно — проговорил Прохор.
— Действительно — произнёс Устин, похолодев изнутри.
Они постояли еще с минуту, затем Устин сказал.
— Пойдем.
Они вышли из дома и Устин пошёл через огород в сторону леса. Прохор молча следовал за ним. Зайдя в лиственную чащу на несколько метров, они увидели отца Кирилла висевшего на одной из десятка окружавших их осин.
— Ну, как вы…? — спросил Прохор.
— Не знаю, почувствовал — ответил Устин.
— Он не мог, он бы не дошёл — испуганно шептал Прохор.
— Видимо смог, решил сделать так. Не мог больше мучиться или, что ещё — отводил Прохора, от действительности Устин.
Самому ему было страшно, и лишь мысль о том, что Настасья Ивановна уже зажгла трескучие березовые поленья, успокаивала его.
— Нужно позвать людей, пойдем Прохор — произнёс Устин и они, не снимая мертвого тела, двинулись назад.
* * *
…Через месяц Прохор, побритый наголо, в компании ещё троих ровесников отправился на службу в советскую армию. Вернуться назад он хотел сильно, но было это в течение первого года, а затем желание стало ослабевать. Затем, он и вовсе встретил во время увольнительной красивую, хоть и невысокую ростом девушку по имени Аня. Судьба повернулась к нему другой стороной. Он, конечно, бывал дома, но уже, как в гостях. Плохо помнил точнее, старался как можно меньше вспоминать ушедшие далеко странности. Никогда об этом не рассказывал жене и детям, а навсегда вернулся домой уже спустя много лет, очень много лет…