А. Азимов, Г. Уэллс

Уэллс Герберт Джордж

«Очень привлекательна», – подумал Бейли. И тут же у него мелькнула мысль: «Джесси это, наверное, не понравилось бы…»

– Нельзя ли было бы попросить вас, госпожа Дельмар, – послышался голос Дэниела, – задрапировать окно в вашей ванной комнате. Мой партнер не выносит дневного света. На Земле, о чем, возможно, вы слышали…

Молодая женщина (Бейли считал, что ей не больше двадцати пяти, но при этом у него мелькнула смутная мысль, что внешность жителей Внешних Миров может быть и обманчива) всплеснула руками и воскликнула:

– О, да, конечно, я знаю это.

Как глупо с моей стороны забывать. Я все сделаю. – С этими словами она вышла из душевой, или, вернее, из сушилки, отгороженной от взоров посторонних лишь световыми бликами, и протянула руку к кнопке вызова, при этом продолжая беседу, как ни в чем не бывало. – Я всегда считала, что в этой комнате не хватает кнопок вызова роботов. Никуда не годится дом, если вы с любого места, где находитесь, не можете протянуть руку и… что такое, что случилось?

Она в удивлении уставилась на Бейли, который вскочив со стула и опрокинув его, красный до корней волос и растерянный, поспешно отвернулся от нее.

– Было бы лучше, госпожа Дельмар, – спокойно заметил Дэниел, – если бы возвратились в сушилку или, если вам это не удобно, попробовали бы накинуть на себя какую-нибудь одежду.

Гладия, с удивлением взглянув на свою обнаженную фигуру, пробормотала:

– О да, конечно, сейчас же.

Илайдж Бейли допрашивает солярианку

– Видите ли, это ведь просто изображение, – сокрушенно произнесла возвратившаяся Гладия. На ней было широкое одеяние, вроде пеньюара, оставлявшее руки и плечи открытыми. Правда, одна нога была обнажена чуть ли не до бедра, но Бейли решил стоически не обращать внимания на такие мелочи. К этому времени он полностью оправился от смущения.

– Это было так неожиданно, госпожа Дельмар… – начал он осторожно.

– Пожалуйста, называйте меня Гладия, – перебила она, – если только… это не противоречит вашим обычаям.

– Хорошо… все в порядке, Гладия. Не думайте, пожалуйста, что вы вызвали у меня какие-либо неприятные чувства, нисколько, уверяю вас, просто для меня это было неожиданностью.

«Достаточно с меня и того, что я свалял дурака, – подумал Бейли, – не хватает еще, чтобы бедная девочка решила, что вызвала во мне отвращение. Наоборот, по правде говоря, это было вполне, вполне…» Он не сумел даже мысленно закончить фразу.

– Я понимаю, я оскорбила ваши чувства, – заговорила смущенно Гладия, – но я не хотела этого, уверяю вас. Я просто не думала. Конечно, на каждой планете свои обычаи. И надо считаться с ними. Но иногда обычаи бывают такими нелепыми, ну, по крайней мере, странными, – она поспешила изменить слово, – что их трудно предусмотреть. Ну вот, например, привычка к тому, чтобы окна были затемнены.

– Все в полном порядке, не беспокойтесь, – пробормотал Бейли.

К этому времени она уже находилась в другой комнате. Все окна были тщательно зашторены, и поэтому в комнате царил иной и более приятный его глазу полумрак.

– Что касается того, другого обычая, – горячо продолжала Гладия, – так ведь это просто зрительный контакт, не

более. Ведь вы же спокойно разговаривали со мной, когда я находилась в сушилке и на мне тоже ничего не было?

– Видите ли, – сказал Бейли, от всей души желая, чтобы она не развивала далее этой темы, – видите ли, одно дело слышать вас, другое дело – видеть, не так ли?

– Конечно, но кто говорит, что вы видели меня? – молодая женщина слегка покраснела и взглянула на свои обнаженные ноги. – Неужели вы считаете, что я показалась бы вам в таком виде, если бы вы реально видели меня? Такой, какая я есть, из плоти и крови? Другое дело – зрительное изображение.

– Разве это в сущности не одно и то же? – с интересом спросил Бейли.

– Ничего похожего, уверяю вас. Вот сейчас в данную минуту, вы видите только мое изображение. Но вы не можете ни коснуться меня, ни ощупать, ни почувствовать мой запах. Ничего подобного. К тому же я нахожусь от вас на расстоянии, по крайней мере, двухсот миль. Как же можно говорить, что это то же самое?

– Но, послушайте, я ведь вижу вас сейчас собственными глазами! – воскликнул Бейли.

– Нет, вы видите не меня, а мое изображение. И уверяю вас, между этими двумя понятиями существует огромное различие.

– Понимаю, – задумчиво произнес Бейли. Полностью принять то, что говорила его собеседница, было нелегко, но элементы логики в ее рассуждениях он начинал видеть.

– Значит, вы считаете, что видите меня? – шутливо спросила Гладия и слегка наклонила головку.

– Мне так кажется, – пробормотал Бейли.

– Значит, вы не будете возражать, если я сниму свой пеньюар? – Она рассмеялась.

«Эта женщина дразнит меня, не следует поддаваться ее несколько фривольному тону», – подумал Бейли, но вслух сказал:

– Пожалуй, не стоит. Мне нужно поговорить с вами по делу. А все эти вопросы мы сможем обсудить как-нибудь в другой раз. Ладно?

– Может быть, вы предпочитаете, чтобы на мне была более деловая одежда, чем эта?

– Нет, мне все равно.

– Можно ли мне называть вас по имени, а не по фамилии?

– Если вам так хочется.

– Как вас зовут?

– Илайдж.

– Ну, хорошо. – Она грациозно опустилась в кресло.

– Итак, поговорим о деле, – медленно начал детектив.

– Поговорим о деле, – откликнулась молодая женщина.

Бейли чувствовал себя в затруднительном положении. С чего начинать допрос жены убитого? У себя, на Земле, он отлично знал, как проводить подобное расследование. Оно обычно начиналось с самых рутинных вопросов, ответы на которые часто были ему заранее известны. Но эти вопросы были необходимы. Они незаметно подводили к следующей более серьезной стадии допроса и заодно давали ему время время и возможность составить хоть какое-то представление о человеке, с которым он имеет дело. Но здесь? Даже такое тривиальное понятие, как «видеть», здесь, как оказалось, имеет совершенно иное значение, чем на Земле. То же самое может быть и с другими привычными ему понятиями. И тогда он сразу попадет в неловкое и невыгодное для себя положение.