А. Г. Орлов-Чесменский
Шрифт:
Костюмы драгоценнейшие. Иным разом государыня свои драгоценности добавляла. Без опасения.
Пожалуй, театра потом в Новгороде дедушке больше всего и не хватало. Все сыновьям подробности рассказывал. А женился в те поры на Зиновьевой. Род новгородский. Известный. И подьячие были в нем, и дьяки. Кое-кто и с посольствами ездил за три моря, только что в Москву не перебрались.
А настоящая служба к дедушке с императрицей Елизаветой Петровной пришла — до Новгородского губернатора дослужился. Там ведь тоже не просто все сложилось.
Онемечилась Анна Иоанновна в Курляндии. Оно бы, дедушка говорил, полбеды, кабы не навезла с собой
Первый раз услышала, у папеньки переспросила. У императрицы Анны Иоанновны сын? Как же можно? Папенька усмехнулся: разговоры шли, детей очень любила. От супруга своего не понесла — всего-то несколько недель пожили, да и трезвым герцог, сказывали, отродясь не бывал. Позже Бог с Петром Бестужевым-Рюминым свел. Он от государя Петра Алексеевича за двором ее присматривать приставлен был.
Сама-то Анна Иоанновна в Россию рвалась. Нипочем в Курляндии оставаться не хотела. Курляндцы ее, понятно, не жаловали, а чтобы их подкупать, деньги нужны были, и немалые. Откуда их взять, когда шкатульные, от короны Российской царевне положенные, Петр Алексеевич и то норовил попридержать. Бестужев-Рюмин не только их попридерживал, но и сам внакладе не оставался, да еще сынка своего Алексея Петровича, будущего канцлера, тут же пристроил.
Что там промеж герцогиней и ее соглядатаем было, один Господь до конца известен. Только после кончины императора Петра Алексеевича обок герцогини Бирон объявился. Дворянин — ничего не скажешь. В университете обучался — и то верно. Одна беда: для дворянства денег никаких не имел, а в университете первым забиякой стал, дуэлянтом. С одними дуэлями дело обходилось, пока не убил студент своего противника. Пришлось в родную Курляндию без оглядки бежать.
Невесть почему, папенька о Бироне с удовольствием рассказывал, посмеяться над похождениями его любил. Мол, оказался Бирон в Курляндии и сразу ко двору русской герцогини — к своим-то его бы на пушечный выстрел не пустили.
Только не об Анне Иоанновне думал, а как от ее двора с гратуляциями к новой императрице Екатерине Первой от лица курляндского дворянства попасть. Курляндцы не соглашались с собой брать, герцогиня им назло согласие дала. В Петербурге к царице кинулся с просьбой в штат принять на какую-никакую должность. Верно, думал немецких амантов обойти. Почему бы и нет: не то что моложе них, а ловчее наверняка. Не вышло. Обратно ни с чем вернулся. Вот тогда и настал черед герцогини.
И ведь что придумал! Денег назанимал, последние вещички продал — коня дивной красоты купил герцогине в подарок. Коней Анна Иоанновна любила, верхом ловко ездила, охотницей была заядлой, а средств на хорошую лошадь не имела. Вроде бы не к лицу царствующей особе от безвестного студента подарки принимать, да ретивое подвело: приняла с благодарностью и дарителя в штат зачислила.
Тут Бирон и повел наступление на Бестужева. Все его хитрости раскрывать стал. Глядишь, у герцогини денежки появляться стали — большие, небольшие, а все лучше, чем раньше. Студент и этикет завел, чтобы без пяти минут монархиней себя почувствовала. Тут уж и за сынком дело не стало.
Таких грехов немцы, известно, никому не прощали. Скандал мог быть страшный, да снова студент сообразил. Еще до родов сынка женился по согласию с высокой своей покровительницей, чтобы сплетен не плодить. В одном планы его сорвались. Выбрал себе Бирон хорошенькую невесту, а Анна Иоанновна на ее сестре настояла, кривой да горбатой.
Бенигна, так невесту новую звали, о всех планах будущего супруга была известна, согласие на них дала, но за высокую плату. Всю жизнь Анна Иоанновна горбунью подарками осыпала. Бенигна иначе, как залитая бриллиантами, и не ходила. А злиться все равно злилась. Супруга богоданного поедом ела. Сыночка герцогского, хотя среди собственных деток и держала, лютой ненавистью ненавидела. В Курляндии, где папеньке довелось служить, все ее иначе как ведьмой и не вспоминали.
Сказывали, каждый день до обеда Анна Иоанновна, неодетая да нечесаная, в одном ситцевом капоте и платке ситцевом застиранном на голове, с детьми бироновскими возилась. С ними и за стол садилась. Только ввечеру куафюру делала да убиралась. Так ей ли было все свои радости даже ради престола Российского бросать!
Вот и вышло: никаких условий былая герцогиня Курляндская не выполнила. Все бироновское семейство в Петербург доставила да еще в царском дворце и поселила. Бирон и государством править начал, сам титул герцога Курляндского получил, богатства несметные. Тут уж императрица, хоть и куда как прижимиста была, меры не знала.
Любила, верно. Папенька смеяться принялся: полно, Нинушка, какая любовь. Опора единственная — на кого ей еще рассчитывать можно было? Верь не верь, а при дворе императрицы аманты закружились. Анна Иоанновна жаловать их начала. Одно горе — наследник престола был нужен. А ведь бастарда им не объявишь. В Европе вон такие сами всего добивались. Нечасто, коли ума да ловкости хватало.
Сынка-то императрица шкатульными деньгами на всю жизнь обеспечила. Папаша об образовании позаботился — не забыл собственного университета, хоть диплома и не получил.
С наследником же Бирон хитроумный ход присоветовал. Чтоб взяла императрица к себе ко двору родную племянницу, старшей своей сестры, герцогини Екатерины Иоанновны Мекленбургской, дочь и начала бы сватать, будто к объявлению наследницей приготавливать. А там видно будет.
Только в те поры императрица уже крепко в аманте своем сомневаться стала. Стороной узнала, что собирается он посватать за своего младшего брата цесаревну Елизавету Петровну. Тут сообразить нетрудно: не станет Анны Иоанновны, на престоле цесаревна окажется со своим законным супругом, все государство в руки бироновского семейства перейдет.
И что удивительней всего: не крылся совсем Бирон со своей затеей. Цесаревна детей кучу нарожала, императрица предлог увидела в монастырь ее до конца жизни запереть. Ан нет, Бирон не только не дал, но еще и денежное содержание цесаревне увеличил, от всяческих досад оберегать стал. Его семейству цесаревнины бастарды — не помеха. Наоборот — в зависимость от него Елизавету Петровну поставят.
Как поняла императрица, что аманта не переломить, стала брак племянницы торопить. Жених сыскался — герцог Антон Ульрих Брауншвейгский, австрийской короне прямой родственник. Свадьбу сыграли — Европа другой такой и не видывала. На туалетах жениха и невесты места без бриллиантов самых крупных не было. А решение с престолонаследием такое вышло — занять трон Российский сыну высокой пары. Коли такой вообще родится. Мало того. Коли родится, то быть при нем регентом Бирону.