Чтение онлайн

на главную

Жанры

А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников
Шрифт:

Здесь надо заметить, что в первом десятилетии этого века москвичи еще отличались хлебосольством и радушным приемом даже дальних родных, приезжающих из провинции; бывало, в праздничный день несколько карет приезжало за нами, и нельзя было выбирать, куда веселее ехать, потому что прочие родственники сочли бы наш отказ за неуважение и, конечно, пожаловались бы на нас за это родителям, – и потому надо было наблюдать строгий черед. У старой тетки Ушаковой съезжались мы иногда с ее родственниками наших лет, Ушаковыми, из которых Василий Аполлонович впоследствии сделался известен в литературном мире своими повестями [10]. Нынче кто станет заботиться приголубить мальчиков–студентов, да еще и с неразлучным гувернером? Теперь и взрослые, хотя год не ходи, никто и не взыщет. Но в то время менее было экономических расчетов, а жили привольнее, не было таких утонченных прихотей роскоши, но барство как-то ярче проглядывало во всей обстановке жизни; толпы слуг, прилично одетых, вежливой внимательностью показывали, что довольны своим состоянием и за честь считают служить своим господам; экипажами не щеголяли, но щеголяли упряжью: в чинах бригадира, статского советника и выше иначе не

ездили, как цугом, шестериком с двумя форейторами, лошади в шорах, кучера и вершники в ливреях и треугольных шляпах, никогда менее двух лакеев на запятках, а иногда и три. Одни купцы ездили парой. И, несмотря на хлебосольство, на содержание огромной дворни и большого числа лошадей в городе, мало имений заложено было в Опекунском совете, и редко о ком говорили, что долги его неоплатны.

Вакационное время летом мы всегда ездили проводить в деревне у родителей. Мобер и какой-нибудь студент из немцев нам сопутствовали, в то же время и Хмелита Грибоедовых наполнялась приезжими родными, и мы, переезжая в Никольское, были с ними неразлучны.

Но ни праздничные развлечения в Москве, ни приятная вакационная жизнь в деревне не мешали мне серьезно заниматься наукою, я с любовию предался учению и полтора года по вступлении в университет стал готовиться выдержать экзамен на степень кандидата, которая давала право носить мундирный воротник, шитый золотом, и чин губернского секретаря. Между тем я приготовлял к публичному акту диссертацию на заданную тему о великом переселении народов. Добрый профессор Aviat предложил в мое распоряжение свою французскую библиотеку, и я схватился обеими руками за Гиббона; по латыни я плохо знал, потому писал диссертацию на русском. Один из старых казеннокоштных студентов, Словиковский, выпросил меня посмотреть мое совсем уже приготовленное сочинение, перевел его целиком на латинский язык и получил золотую медаль, а я, потому что писал на русском, получил только похвальный отзыв, – вот черта моей юношеской наивности! Впрочем, пробежав недавно эту диссертацию, которая хранится в моих бумагах, я откровенно скажу, что она похвального отзыва не заслуживала. В ту пору куда как незрелы были понятия о способах исследования исторических фактов!.. Экзамен на степень кандидата выдержал я хорошо; тогда не было таких строгих научных требований, о публичных диспутах и помину не было [11]. Анастасия Федоровна Грибоедова непременно хотела, чтоб и сын ее вместе со мной экзаменовался, и как он ни отговаривался, она настояла на своем. Нас обоих в конференц–зале экзаменовал тогдашний ректор Гейм в присутствии наших гувернеров – Мобера и Петрозилиуса; без хвастовства скажу, что я гораздо лучше Грибоедова отвечал, и вместе с ним провозглашены мы были кандидатами. Как чванился я моим шитым воротником! Как польстил моему юношескому самолюбию вопрос очень миленькой девицы, с которою я танцевал на свадебном бале Павла Васильевича Вакселя: "Не камер–юнкерский ли это мундир?"

Чем более припоминаю, тем менее нахожу сходства в тогдашнем московском обществе полвека назад с чертами, так ярко схваченными позже Александром Грибоедовым в его "Горе от ума"! Наши знакомства и родственные связи были у нас обоих одни и те же, но я нигде в то время не встречал ни Фамусовых, ни Репетиловых, ни всех этих комических типов, за верность которых ручается громкая слава, заслуженная этой комедией, – так изменилось все после 1808 года, когда я расстался с Москвою и с Грибоедовым, с которым мне привелось столкнуться уже в Петербурге на службе. <...>

Летом 1809 года новая церковь наша была окончена, и стали готовиться к освящению трех престолов нижнего яруса, мать поехала в Москву для закупки утвари церковной и взяла меня с сестрами, Марьею и Настею, с собою. Это было в июне... В Москве остановились мы в доме двоюродного брата, Михаила Михайловича Грибоедова, на Кисловке; здесь почти ежедневно посещала нас добрая Анастасия Федоровна Грибоедова с Александром, о котором здесь кстати несколько слов еще: в ребячестве он нисколько не показывал наклонности к авторству и учился посредственно, но и тогда отличался юмористическим складом ума и какою–то неопределенною сосредоточенностью характера. Вспоминаю одну из его детских шалостей: в одно прекрасное утро он вздумал остричь наголо свои брови, которые были очень густы, и за это ему порядочно досталось от матери. Отца его мы почти никогда не видали, он или жил в деревне далеко от семьи, или когда приезжал в Москву, то проводил дни и ночи за азартною игрою вне дома, и расстроил сильно имение.

А. И. Колечицкая. Из "Моих записок"

10 августа 1822 г. Казулино. Мы отправились летом с Пьером, Аничкою и сестрою Лизою в Москву; первое время стояли в доме священника старого Вознесенья, отца Иосифа, умного старика, любившего говорить по–французски, и случилось, что, обходя с кадилом церковь, куда собирался весь beau–monde [высший свет (фр.).] московский, он говорил: "Pardon, mesdames" ["Простите, сударыни" (фр.).]. Он был моим духовником по совету нашей доброй, родной Анастасии Федоровны Грибоедовой, которую от младенчества привыкли уважать, как друга маменьки, и имевшей самое нежное попечение о братьях, когда они ходили в университет. Я чаще всего бывала у нее; помню, в один день она позвала меня обедать, и я нашла у нее большое общество. Вдруг входит молодой человек в очках, которого мне трудно было узнать, как Александра Грибоедова [1], товарища нашей юности, а ему невозможно было неожиданно догадаться, что я та, которую он знал девочкою; но мать его, с ее обычной живостью, воскликнула: "Александр, как же это ты не узнаешь дочь Мироньи Ивановны Лыкошиной?" Тогда он подошел ко мне и стал расспрашивать о братьях. Сестра его, Марья Сергеевна, лучшая музыкантша Москвы, ученица Фильда, проводила все дни за фортепьяно и арфою. <...> [2]

25 марта 1829 г. Грустная весть дошла до нас о бедственной кончине милого нашего Александра Грибоедова. Мы так недавно радовались его назначению посланником в Персию, блистательному пути, открывшемуся его замечательным способностям, он так недавно женился на молоденькой Нине, княжне Чавчавадзе, по любви, и вот в нынешнем январе он убит в Тегеране разъяренной чернью, за неосторожность кого–то из его людей, вздумавшего поднять покрывало проходившей женщине, чтобы посмотреть на ее лицо; Александр Сергеевич, услыша шум, сошел на улицу, чтобы унять волнение, и сам сделался жертвою фанатизма! Милый, умный Александр, как мне жаль его! Я писала о нем и его семье на стр. 12 и 99 этого тома [3], в воспоминаниях юности нашей, – тогда он был только веселый, резвый юноша, потом товарищ братьев в университетской жизни и не обещал еще того высокого таланта, который показал, написав бессмертную свою комедию "Горе от ума", которой многие стихи вошли в пословицы и так верно изображают Москву того времени. Бедная мать его, Анастасия Федоровна! С какою нежною любовью, с какою неусыпною, исключительною заботою она пеклась о воспитании сына и дочери, и в ту минуту, как видела труды свои, увенчанные таким блестящим успехом, она лишилась таким ужасным образом того, кто был бы славою ее старости. У него осталась молоденькая жена, урожденная княжна Чавчавадзе, на которой он только что женился в Грузии...

1 января 1840 г. Вчера у Труб<ецких> я познакомилась с П. А. Бестужевым, меньшим братом Марлинского, он рассказывал нам о своих несчастных путешествиях по Азии, о Грибоедове, которого он знал в Грузии и который называл его своим приемышем. Он очень привязан к брату, и я боялась слишком много расспрашивать о нем.

Н. Н. Муравьев–Карский. Из "Записок"

<1818 г. Тифлис.>

7–го <октября>. Якубович [1] рассказал мне в подробности поединок Шереметева в Петербурге. Шереметев был убит Завадовским, а Якубовичу тогда должно было стреляться с" Грибоедовым за то же дело. У них были пистолеты в пуках; но, увидя смерть Шереметева, Завадовский и Грибоедов отказались стреляться. Якубович с досады выстреляет по Завадовскому и прострелил ему шляпу. За сие он был сослан в Грузию. Теперь едет через Грузию в Персию Грибоедов. Якубович хочет с ним стреляться и поверил сив мне и Унгерну. Он не зовет нас в секунданты, зная, тему они подвергаются со стороны правительства, но желает, чтобы мы шагах в двадцати находились и помогли бы раненому. Я советовался на сей счет с Унгерном, и мы не находим в Тифлисе места удобного для сего. Грибоедов едет сюда потому, что он находится при Мазаровиче, который назначен поверенным в делах при персидском дворе. Мазаровичу положено при сем месте 3000 червонцев жалованья, кроме экстраординарной суммы.

8–го. После обеда ходил в сад, дабы найти место, удобное для поединка Якубовича. Вечер провел у меня Якубович. Его образ мыслей насчет многих предметов мне очень понравился.

21–го. Якубович объявил нам, что Грибоедов, с которым он должен стреляться, приехал, что он с ним переговорил и нашел его согласным кончить начатое дело. Якубович просил меня быть секундантом. Я не должен был отказаться, и мы условились, каким образом сие сделать. Положили стреляться им у Талызина на квартире.

22–го. Я обедал у француза а и видел Грибоедова. Человек весьма умный и начитанный, но он мне показался слишком занят собой. Секундант его маленький человек; не знаю, кто он такой. С ним вместе приехал сюда один капитан Быков, лейб–гвардии Павловского полка, для выбора людей в гвардию. Ввечеру Грибоедов с секундантом и Якубовичем пришли ко мне, дабы устроить поединок как должно. Грибоедова секундант предлагает им сперва мириться, говоря, что первый долг секундантов состоит в том, чтобы помирить их. Я отвечал ему, что я в сие дело не мешаюсь, что меня призвали тогда, как уже положено было драться, следственно, Якубович сам знает, обижена ли его честь. И мы начали уславливаться; но тот вывел меня в другую комнату и просил меня опять стараться о примирении их, говоря, что он познакомился в Москве с матерью Грибоедова, которая просила его стараться сколько возможно остановить сей поединок, который она предвидела, и, следственно, что долг заставлял его сие делать. Между тем Якубович в другой комнате начал с Грибоедовым спорить довольно громко. Я разнял их и, выведя Якубовича, сделал ему предложение о примирении; но он и слышать не хотел. Грибоедов вышел к нам и сказал Якубовичу, что он сам его никогда не обижал. Якубович на то согласился. "А я так обижен вами; почему же вы не хотите оставить сего дела?" – "Я обещался честным словом покойному Шереметеву при смерти его, что отомщу за него на вас и на Завадовском". – "Вы поносили меня везде". – "Поносил и должен был сие сделать до этих пор; но теперь я вижу, что вы поступили как благородный человек; я уважаю ваш поступок; по не менее того должен кончить начатое дело и сдержать слово свое, покойнику данное". – "Если так, так господа секунданты пущай решат дело". Я предлагал драться у Якубовича на квартире, с шестью шагами между барьерами и с одним шагом назад для каждого; но секундант Грибоедова на то не согласился, говоря, что Якубович, может, приметался уже стрелять в своей комнате.

Я согласился сделать все дело в поле; но для того надобно было достать бричку, лошадей, уговорить лекаря. Амбургер, секундант Грибоедова, взялся достать бричку у братьев Мазаровичей и нанять лошадей. Он побежал к ним, а я к Миллеру, который сперва подумал, что его в секунданты звали, смешался сперва и не хотел согласиться; но когда он узнал, что его просили только помочь раненому, он тотчас согласился и обещал мне на другое утро дожидаться меня. Амбургер, со своей стороны, достал бричку. Все опять у меня собрались, отужинали, были веселы, дружны, разговаривали, смеялись, так что ничего на поединок похожего не было. Желая облегчить поединок (как то был мой долг), я задержал Унгерна и Якубовича у себя, после того как все ушли, и предлагал Якубовичу кончить все при двух выстрелах, несмотря на то, будет ли кто ранен, и взять восемь шагов между барьерами. Но он никак не согласился на мое предложение, и я принужден был остаться при прежних правилах.

Поделиться:
Популярные книги

Студент

Гуров Валерий Александрович
1. Студент
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Студент

Варлорд

Астахов Евгений Евгеньевич
3. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Варлорд

Как я строил магическую империю

Зубов Константин
1. Как я строил магическую империю
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю

Кодекс Охотника. Книга XII

Винокуров Юрий
12. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
городское фэнтези
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XII

Неудержимый. Книга II

Боярский Андрей
2. Неудержимый
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга II

Измена

Рей Полина
Любовные романы:
современные любовные романы
5.38
рейтинг книги
Измена

Пенсия для морского дьявола

Чиркунов Игорь
1. Первый в касте бездны
Фантастика:
попаданцы
5.29
рейтинг книги
Пенсия для морского дьявола

Не грози Дубровскому! Том V

Панарин Антон
5. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том V

Утопающий во лжи 3

Жуковский Лев
3. Утопающий во лжи
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Утопающий во лжи 3

Драконий подарок

Суббота Светлана
1. Королевская академия Драко
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.30
рейтинг книги
Драконий подарок

Средневековая история. Тетралогия

Гончарова Галина Дмитриевна
Средневековая история
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.16
рейтинг книги
Средневековая история. Тетралогия

Измена. Возвращение любви!

Леманн Анастасия
3. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Возвращение любви!

Комбинация

Ланцов Михаил Алексеевич
2. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Комбинация

Кодекс Охотника. Книга V

Винокуров Юрий
5. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга V