А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10
Шрифт:
Сталкер открывает дверь и выскакивает на лестничную площадку.
Грязноватый пролет тускло освещен лампочкой без плафона, и Сталкер сбегает по лестнице.
Подъезд. Сталкер сбегает с лестницы и останавливается в дверях.
У подъезда стоит роскошный «кадиллак». Дверцы раскрыты, рядом стоят Писатель и его приятельница. Писатель в длинном черном плаще и без шляпы,разглагольствует, делая широкие
П и с а т е л ь. Дорогая моя! Мир непроходимо скучен, и поэтому нет ни телепатии, ни привидений, ни летающих тарелок.
П р и я т е л ь н и ц а. Но я читала меморандум Кемпбелла...
П и с а т е л ь. Кемпбелл — романтик. Papa авис ин террис. Таких больше нет. Мир управляется железными законами, и Это невыносимо скучно. Серая чугунная скука железных законов... Они не нарушаются. Они не умеют нарушаться. Не надейтесь на летающие тарелки — это было бы слишком интересно...
П р и я т е л ь н и ц а. А как же Бермудский треугольник?.. Вы же не станете спорить...
П и с а т е л ь. Я стану спорить. Нет никакого Бермудского треугольника. Есть треугольник а бэ це, который равен треугольнику а-прим бэ-прим це-прим. Вы чувствуете, какая чугунная скука заключается в этом утверждении?.. Вот в Средние века было интересно. В каждом порядочном доме жил домовой, в каждой церкви — бог... Люди были восхитительно невежественны!
Как дети... И они были молоды! А сейчас каждый четвертый — старик. И все поголовно грамотные...
П р и я т е л ь н и ц а. Но вы же не будете отрицать, что Зона... порождение сверхцивилизации, которая...
П и с а т е л ь. Да не имеет Зона никакого отношения к сверхцивилизации! Просто появился еще один какой-то паршивый скучный закон, которого мы раньше не знали... А хотя бы и сверхцивилизация... Тоже, наверное, скука... Тоже чугунные законы, треугольники, и никаких тебе домовых и уж, конечно, никакого бога... Потому что если бог — это тоже треугольник, то я просто не знаю...
Сталкер выходит из парадного и кладет руку Писателю на плечо. Писатель оборачивается.
П и с а т е л ь. Ага. Это за мной. Пардон... (Забирает у приятельницы бутылку.)Прощайте, моя конфеточка...
С т а л к е р. Пойдемте.
П и с а т е л ь. Одну минуту. Вот эта дама любезно согласилась следовать за мной в Зону. Она — мужественная женщина, хотя и глуповата. Ее зовут... э-э... Простите, как вас зовут?
Приятельница немедленно загорается интересом.
П р и я т е л ь н и ц а. В Зону? Вы — сталкер?
Сталкер принужденно улыбается.
С т а л к е р. Ну какой я сталкер? (Писателю.)Вы все шутите. А нас тем временем уже ждут. Извините нас, мадам, нас ждут.
Он крепко берет Писателя за локоть и увлекает его по улице.
П и с а т е л ь (оборачиваясь).Прощайте, моя бабочка! Моя, в каком-то смысле, стрекозочка! (Сталкеру.) Послушайте, вы не знаете, кто она такая?
С т а л к е р. Вы все-таки напились.
П и с а т е л ь. Я? Ни в какой степени.
Сталкер увлекает его по улице.
П и с а т е л ь. Я просто выпил, как это делает половина народонаселения. Другая половина — да! — напивается. Женщины и дети включительно. А я просто выпил...
Грязное темное помещение ночного кафе. За стойкой маячит сонный бармен. В сторонке у столика стоит Профессор.
Сталкер и Писатель входят.
П и с а т е л ь. Ну что ж, по стаканчику на дорогу? Как вы считаете? (Смотрит на Сталкера.)
С т а л к е р. Нет. Не надо.
П и с а т е л ь. Понятно. Сухой закон. Алкоголизм — это бич народов. Что ж, будем пить пиво.
Они подходят к Профессору, и тот спрашивает Сталкера.
П р о ф е с с о р. Это что? С нами?
С т а л к е р. Да. Ему тоже надо туда. Ничего, Профессор. Не беспокойтесь. Он протрезвеет.
П и с а т е л ь. Вы действительно профессор?
П р о ф е с с о р. Если угодно.
П и с а т е л ь. В таком случае разрешите представиться. Меня зовут...
С т а л к е р. Вас зовут Писатель.
П р о ф е с с о р. А как зовут меня?
С т а л к е р. Вас? Вас зовут Профессор.
П и с а т е л ь. Ага. Понятно. Я — писатель, и меня все почему-то зовут Писатель...
П р о ф е с с о р. Известный писатель?
П и с а т е л ь. Нет. Модный.
П р о ф е с с о р. И о чем же вы пишете?
П и с а т е л ь. Да как вам сказать... В основном о читателях. Ни о чем другом они читать не хотят.
П р о ф е с с о р. По-моему, они правы. Ни о чем другом и писать, наверное, не стоит...
П и с а т е л ь. Писать вообще не стоит. Ни о чем. А вы что — химик?
П р о ф е с с о р. Скорее,физик.
П и с а т е л ь. Тоже, наверное, скука. Поиски истины. Она прячется, а вы ее повсюду ищете. В одном месте копнули — ага, ядро состоит из протонов. В другом месте копнули — красота, треугольник а бэ це равен треугольнику а-прим бэ-прим це-прим... Вы неплохо устроились. Мне хуже. Я эту самую истину выкапываю, а в это время с нею что-то такое делается... Выкапывал я истину, а выкопал кучу дерьма. Возьмите вы какой-нибудь закон Архимеда. Он с самого начала был правильным, и сейчас он правильный, и всегда будет правильный. А вот стоит в музее античный горшок. В свое время в него объедки кидали, а сейчас он стоит в музее и вызывает всеобщее восхищение лаконичностью рисунка и неповторимостью форм... Все ахают и охают, и вдруг выясняется, что никакой он не античный, а подсунул его археологам какой-нибудь жулик или шутник. И форма у него осталась неповторимой, и рисунок лаконичный, но аханье, как ни странно, стихает...