А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.2
Шрифт:
Вадим рассматривал Хибины.
— А командовал ты все-таки хорошо. Любопытно было видеть тебя в таком амплуа... Послушай, а Хайра-то лежит сейчас на своих вонючих шкурах и думает: какие были ботинки, ни у кого таких нет! Антон, дружище, а ты не можешь побыстрее?
— Не могу. Здесь нельзя быстрее.
— Мало ли чего нельзя... Давай я поведу.
— Нет уж,— сказал Антон.— И так вся эта эскапада будет стоить мне пилотского права.
— А что ты сделал?
— Да уж сделал... Уверяю тебя, второй раз на Саулу я полечу уже не классным звездолетчиком, а плохим врачом-энтузиастом.
Вадим удивился. А что мы сделали? Делали все, что могли, и все, что должны были делать. Как же иначе? Нас было-то всего трое. Будь нас человек двадцать, мы бы просто разоружили охрану, и конец делу. Во всяком случае, ругать нас не за что. Нехорошо, правда, получилось с теми ребятами, которые везли Хайру. Но откуда нам было знать? Да нет, что там говорить, разведку мы провели отлично. С честью. Теперь надо засучить рукава и собирать ребят. Сначала — комитет. Ну, я, Антон, несомненно. Саула я уломаю. Без Саула нельзя: нужен скептик. И человек он боевой и решительный, весь в двадцатом веке. Потом Самсон. Отличный инженер, при всей его ядовитости. Нели, артистка, пусть пленяет. Гриша Барабанов необходим: во-первых, он сам учитель; во-вторых, он знает бездну других учителей, судя по всему, людей настоящих... Врач! Врач нужен... Не может быть, чтобы в бездне учителей не нашлось ни одного врача. И охотников нужно. Вот что нужно так нужно. Выбить клювастых птичек-самсончиков. Вадим хихикнул. А потом мы всем комитетом выступим перед Землей, бросим клич...
У Вадима сладостно замерло сердце, когда он представил себе весь размах этой новой ослепительной затеи. Эскадры рейсовых Д-звездолетов, битком набитых удалыми добровольцами, синтезаторами, медикаментами... целые тонны эмбриомеханических яиц, из которых в полчаса вырастут дома, глайдеры, синоптические установки... и двадцать тысяч, тридцать тысяч, сто тысяч новых знакомств!
— Весь космофлот в разгоне,— сказал Антон.
— Что?
— Я говорю, весь космофлот в разгоне. Я прикинул: для начала нужно по крайней мере десяток рейсовых «призраков», а их всего пятьдесят четыре, и все сейчас у ЕН 117 для броска за Слепое Пятно.
— Построим новые,— решил Вадим.
Антон покосился на него.
— Опять у тебя в голове сверкающая каша... Ты, Димка, имей в виду, что на Саулу тебя скорее всего больше не пустят.
— Как это так — не пустят?
— Очень просто. Там нужны не двадцатилетние рубаки, а профессионалы в самом серьезном смысле слова. Я вот представить себе не могу, чтобы столько настоящих профессионалов можно было оторвать от Планеты. И это еще полбеды.
— Ну-ну,— поощрил Вадим.— А вторая половина?
— А вторая половина, голубчик ты мой...— Антон вздохнул. — Существует уже два века такая незаметная организация — Комиссия по контактам. И что для нее характерно: во-первых, без ее разрешения ни один звездолетчик не сядет в кресло пилота, а во-вторых, в ее составе нет ни одного рубаки, а люди все, как на подбор, серьезные, умные и видящие последствия.
Антон говорил серьезно, но Вадим все-таки спросил его:
— Ты что, серьезно?
— Совершенно серьезно.— Антон пробежал пальцами по контактам и сказал: — Дать тебе, что ли, снизиться в утешение... Нет, не дам. Хватит с меня мертвецов.
«Корабль» мягко и бесшумно опустился на поляне почти на том же месте, откуда взлетел тридцать девять часов назад. Антон выключил двигатель и немного посидел, ласково гладя рукой пульт.
— Значит, так,— сказал он.— Сначала — Саул.
Вадим, надувшись, смотрел перед собой. Антон включил бортовой радиофон и настроился на волну скорой помощи.
— Пункт одиннадцать-одиннадцать,— сказал спокойный женский голос.
— Требуется врач-эпидемиолог,— попросил Антон.— Заболел человек, вернувшийся с новой планеты земного типа.
Некоторое время приемник молчал. Затем голос удивленно переспросил:
— Простите, как вы сказали?
— Видите ли,— объяснил Антон,— у него не была привита биоблокада.
— Странно. Хорошо... Ваш пеленг?
— Даю.
— Благодарю, приняла. Ждите через десять минут.
Антон поглядел на Вадима.
— Не дуйся, структуральнейший, обойдется. Пойдем к Саулу.
Вадим медленно выбрался из кресла. Они сошли в зал и сразу увидели, что дверь в каюту Саула открыта. Саула в каюте не было. Не было и его портфеля и бумаг, а на столике лежал скорчер.
— Где же он? — спросил Антон.
Вадим бросился к выходу. Люк был вскрыт, снаружи стояла теплая звездная ночь. Громко кричали цикады.
— Саул! — позвал Вадим.
Никто не отозвался. Вадим в растерянности сделал несколько шагов по мягкой траве. «Куда же он ушел, больной?» — подумал он и снова крикнул:
— Саул!
И снова никто не отозвался. Налетел теплый ветерок и нежно погладил Вадима по лицу.
— Димка,— негромко позвал Антон,— поди сюда...
Вадим вернулся к освещенному люку. Антон протянул ему листок бумаги.
— Саул оставил записку,— сказал он.— Положил под скорчер.
Это был обрывок грубой серой бумаги, захватанный грязными пальцами. Вадим прочел:
«Дорогие мальчики! Простите меня за обман. Я не историк. Я просто дезертир. Я сбежал к вам, потому что хотел спастись. Вы этого не поймете. У меня осталась всего одна обойма, и меня взяла тоска. А теперь мне стыдно, и я возвращаюсь. А вы возвращайтесь на Саулу и делайте свое дело, а я уж доделаю свое. У меня еще целая обойма. Иду... Прощайте. Ваш С. Репнин».
— Слушай, он совсем больной,— сказал Вадим растерянно.— Бежим его искать!
— Посмотри на обороте,— сказал Антон.
Вадим перевернул листок. На обороте большими корявыми буквами было написано:
«Господину рапортфюреру обершарфюреру С С господину Вирту от блокфризера шестого блока заключенного № 658617
Настоящим доношу, что по собранным мною наблюдениям заключенный №819360 не является уголовным по кличке «Саул», а есть бывший бронетанковый командир Красной Армии Савел Петрович Репнин, взятый в плен немецкой армией еще под Ржевом в бессознательном состоянии. Указанный № 819360 есть скрытый коммунист и, безусловно, вредный для порядка человек. Он мною уличен, что готовит побег и участвует в той группе, про которую я Вам доносил в донесении от июля сего 1943. И еще настоящим доношу, что они готовятся...»