Аальхарнская трилогия. Трилогия

Петровичева Лариса

— Чрезвычайный и полномочный посол Амье в Аальхарне лорд Вивид Кембери! — зычно провозгласили у входа, и Кембери со свитой вошел во дворец. Народу-то, народу! Говорят, в прежние времена свергнутый государь Луш тоже устраивал праздники великолепной пышности, но император Торн, судя по всему, задался превзойти блеском своего двора и бывших и будущих государей, хотя сам при этом отличается подчеркнутой скромностью и непритязательностью в быту, не имея привычки увешивать себя цацками. Наверное, он прав: всем и без побрякушек ясно, кто тут владыка, а если люди хотят праздников, то зачем им в этом отказывать? Пусть таинственно мерцают огни новомодных электрических ламп, оркестр играет что-то неуловимо

классическое, а воздух наполнен ароматом весенних цветов и дорогих духов дам, что кокетливо поправляют маски и стреляют томными глазками направо и налево. Кембери подхватил с подноса услужливого официанта бокал дорогого южного вина и негромко сказал своим спутникам:

— Не напивайтесь, господа, помните, зачем мы все здесь и ведите себя естественно.

Ясимин мелькнула среди гостей — ловкая дамочка уже успела найти себе кавалера в лице старикана Гиршема, знаменитого банкира империи, в свое время предложившего Торну половину имущества и трех дочерей — лишь бы не попасть под национализацию. Торн принял с благодарностью и то, и другое — и теперь Гиршем красуется и важничает, считая, что отделался малой кровью. А Ясимин когда-то начинала карьеру, торгуя телом в порту, и никогда бы не оказалась в высшем свете, если бы не стала фавориткой прежнего министра финансов, весьма неразборчивого в подобных вопросах. Фавор давно уже прошел, а связи остались, и кое-какими из них теперь пользовался и Кембери. Надо будет побеседовать с ней ближе к середине бала, подумал посол, и в этот момент оркестр грянул приветственный звон, а гости расступились, склоняясь в глубоких поклонах. Согнулся и Кембери, сорвав шляпу и махнув ей по паркету. В бальный зал вошел император Торн со свитой.

Подтянутый, с полувоенной выправкой, одетый очень скромно в сравнении с окружающими, с единственным орденом на шее, еще из инквизиторского прошлого, и без драгоценностей вообще, Торн выступил словно бы ниоткуда и ласково улыбнулся гостям. Кембери вдруг всей кожей ощутил невероятную силу и энергичное обаяние этого человека. Откуда что тут берется, мельком подумал он, но ведь все его любят, даже те, кто минуту назад ненавидел всем сердцем. Император приветственно поднял руку, и в зале воцарилась мертвая тишина. Казалось, даже теплый ветер за окнами замер.

— Дамы и господа, — коротко промолвил император. — Я приветствую вас на балу и искренне счастлив всех видеть.

На мгновение Кембери оглох: собравшиеся разразились аплодисментами и радостными возгласами. Повинуясь знаку дирижера, оркестр грянул классический мартон, и император протянул руку даме из своей свиты. Кембери прищурился: он никогда прежде не видел этой женщины при дворе. Молодая брюнетка, в пышном закрытом платье с корсетом по последней аальхарнской моде, хорошенькая, насколько позволяет судить небольшая маска, но какая-то неловкая и смущенная, что ли, будто бы из простонародья. Седой господин в черном, стоявший рядом с Артуро, императорским личным помощником, посмотрел в сторону Торна и женщины с явным и нескрываемым неудовольствием.

Интересно, думал Кембери, кружась в паре с кокетливой госпожой в сиреневом, кто же это такие? Слишком близко к императору, чтобы оставаться инкогнито. Он увидел, как седой что-то шепнул личнику: тот просветлел лицом, словно с ним сам Царь Небесный заговорил. А спутница Торна явно не умела танцевать и отчаянно путала фигуры — император что-то шептал ей на ухо и улыбался, как кот на сметану. Танец закончился, и, вопреки протоколу, не брюнетка поклонилась императору, а он ей.

Брюнетка смущенно ему улыбнулась и скользнула в сторону, словно хотела поскорее встать под защиту седого и Артуро — похоже, ей не было приятно всеобщее внимание. Кембери взаимно раскланялся со своей дамой, уступив ее кокетство пожилому

генералу Стасю, известному по победному штурму амьенской столицы, и отступил к окну, чтобы немного выпить и понаблюдать за происходящим. Начался второй танец, более легкий и непринужденный сияк — на сей раз пару государю составила принцесса Минь И с Восточных островов в национальном костюме с полностью обнаженной грудью. Кембери посмотрел по сторонам, выискивая Ясимин, и, обнаружив ее возле входа в фуршетный зал, отправился к ней. Сияк танец довольно долгий, времени для разговора предостаточно.

— Моя госпожа, — промолвил он, взяв Ясимин под руку. — Вы походя ранили несчастного влюбленного в сердце и не пожелали залечить его рану.

Ясимин улыбнулась. Ведь и не скажешь, что куртизанка: осанка, взгляд, повадки, не говоря уж о платье и духах — все выдавало в ней подлинную аристократку.

— Господин посол, кто я такая, чтобы претендовать на ваше сердце? Бедная вдова, что из благородной милости допущена ко двору нашего блистательного государя.

— Смею полагать, что бедная вдова не так уж и бедна? — предположил Кембери. — Блеск ваших очей стоит гораздо более всех императорских сокровищ.

Ясимин кокетливо поправила кружева на весьма откровенном декольте и осведомилась:

— Разве господину послу интересен блеск очей, а не то, что они видят?

— Скажу откровенно, Ясимин, что мне нужна ваша помощь, — Кембери решил отбросить куртуазности и перейти прямо к делу. — Вы знаете, кто та брюнетка с государем?

Ясимин пожала плечами.

— Я сама заинтересована, впрочем, как и все. Она при дворе впервые. Не любовница, не супруга, не фаворитка, но возможно станет тем, другим или третьим. Ее колье, кстати, — из аальхарнской сокровищницы, угадайте, кто ей его дал.

— А тот старик?

— Еще интереснее. С нынешнего дня это личный врач императора. Откуда взялся, как зовут — знают, наверно, только Артуро и его величество, но я не осмелилась пока поинтересоваться у них. Так что просто личный врач императора.

— Право, я теряюсь в догадках, — признался посол и поправил маску. — Благодарю вас, прекрасная Ясимин. Не сочтите за труд рассказать мне дальнейшие новости.

Женщина одарила его улыбкой и склонилась в реверансе. Между танцами объявили небольшой перерыв, и Кембери решил действовать, а не наблюдать. Он решительно пересек бальный зал и приблизился к угловым столикам, один из которых заняли таинственные господа из свиты императора. Старик и Артуро посмотрели на него холодно, но без неприязни; Кембери снял шляпу и низко поклонился брюнетке.

— Моя госпожа, позвольте представиться — лорд Вивид Кембери, чрезвычайный и полномочный посол Амье при дворе императора Торна, — с достоинством назвался он. Карие глаза женщины посмотрели на него с легким флером интереса, и Кембери продолжал: — Простите мне дерзость, с которой я осмелился обращаться к вам, не будучи представленным лично, и не откажите в любезности разделить со мной следующий танец.

Во время его речи взгляд Артуро изменился на откровенно угрожающий, однако императорский личник ничего не сказал и не сделал. Это бал, и задевать на нем посла ныне дружественной державы было довольно опасно.

— Спасибо, господин посол, но я вынуждена отказаться, — произнесла брюнетка. Голос у нее был приятный и с едва уловимым мягким акцентом, словно она очень давно не говорила по-аальхарнски. Старик что-то произнес ей на незнакомом языке, и женщина добавила, словно извиняясь: — Я давно не танцевала, простите.

— Если это единственная причина для отказа, моя госпожа, то вам не о чем беспокоиться, — сказал Кембери и улыбнулся той улыбкой, которая безотказно побеждала все женские сердца. — В танцах, как и на войне, все зависит от мужчины.