Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 1. Бегство с Нибиру
Шрифт:
– Боюсь, если он даже знает, вряд ли, что-нибудь расскажет. У скудного разумом, страх перед богами сильнее страха смерти.
– Так должно быть. Без страха, нет порядка.
– Послушаем, что скажет тот, чьей доблести мы обязаны скорой победой. – Нахваливая молодого десятника отличившегося в битве, предложил Шешу, вызрев его среди сонма старших кингалей. – Как тебя звать, урса?
– Далла-Дин из Бабили. – Бодро отчеканил десятник, но увидев недоуменные взгляды, смутившись, поправился – Кадингирра.
– Что-ж Далла-Дин, может у тебя есть какие-то мысли?
– Досточтимый сагду, они приходили за тобой. Хотели уронить дух нашего войска, чтобы с легкостью расправиться с нами. – Осмелился предположить молодой десятник, пользуясь благосклонностью лушара, дозволившего присутствовать при ближнем круге.
– Все может быть. – Улыбнулся сагду искреннему благоговению юности. – Но имея такого толкового заместителя, я не сомневаюсь, даже с моей смертью разброда не будет.
Последние слова сквозили насмешкой, но Мес-Э посчитав это извинением со стороны Шешу, благородно склонился в знак примирения.
– Худо, если это лишь передняя разведка их полчищь. Ты ведь, из полка Хумбабы?
– Да, сагду.
– Лазутчики, не объявлялись?
– Нет. Боюсь они нарвались на этот летучий отряд.
– Что ж, будем пытать пленного об этом. Может что-нибудь расскажет. Кто сейчас заправляет вместо Хумбабы? – спросил военачальник, повернувшись к порученцу.
– Его правая рука Булуг-У-Сакар. – Ответил тот.
– А кто за него?
– Пока он никого не предлагал.
– Сдай десяток, кому посчитаешь достойным, Далла-Дин. Назначаю тебя кингалем шестидесяти. С таким именем, сама судьба должна благоволить тебе. – Возгласил свое решение лушар. – Надо усилить охрану и вообще проследить за порядком в войске, а то, что-то наши воины совсем расхлябаны. Не будем больше искать пути к отступлению.
***
Когда ввели пленника, Шешу рассмотрел его ближе, с презрением отметив совершенно варварский вид вонючего кочевника, с его остроконечным клобуком – из-под которого выбивались засаленные песочные космы, и в обуви с нелепо вздернутыми носками. Свирепо сверкая помутневшими глазами, он громко пыхтел от боли позорного пленения.
– Как звать тебя йаримиец? – Спросил Шешу через толмача.
Но Йаримиец лишь дико раздул ноздри и, насупив густые брови, потупил взор, мысленно готовясь к изощренным пыткам.
– Не бойся, пытать тебя не будут. Но думаю, что назвав нам свое имя, ты не нарушишь своего долга перед соплеменниками и вашими богами.
Йаримиец опустив голову, продолжал хранить молчание.
– Знаешь, что тебе скажу – продолжил военачальник. – Пока никто из твоих не знает, что какому-то воину не удалось уйти или погибнуть с честью. Но слухи быстро разносятся. А угадать кто это, думаю, им будет не трудно. Мы же сделаем так, что все твои, будут считать тебя трусом и предателем.
Я вижу йаримиец, ты великий воин, и посему предлагаю сделку. – Не давая опомниться, перешел в наступление лушар. – Мы тебе дадим корчагу лучшего эшдина и суму набитую серебром и золотом. И ты уйдешь незамеченным. И все твои, будут думать, что это ты с набега вернулся с богатой добычей. Ты станешь богатым и имя твое не будет посрамлено, но слава только возрастет.
– Вождь хочет уйти, не потеряв лица? – Нарушив свое молчание, спросил пленник на эме-ги. – Я помогу пришельцам, если вождь говорит правду.
Шешу с удовлетворением расправил плечи:
– Я рад, что мы понимаем друг друга. Я помогу тебе, ты поможешь мне. Но, мне надо не просто уйти, мне нужна победа, пусть маленькая, но победа. Поэтому, ты не просто нас выведешь, но поможешь добыть эту победу. А за это, я тебе дам столько богатства, сколько ты не видел во всей своей жизни. И ты не будешь больше довольствоваться пожитками с чужого стола, а сам станешь господином.
Подумав, йаримиец ответил:
– Что ж, я знаю, как это сделать. На болотистых берегах Бурануну, откуда быстрее всего можно доскакать до быстротечного Аранзаха, который вы – роящиеся в земле, называете Идигной. Там где сливаются реки и сходятся ручьи, раскинуло свои кочевья одно из племен, приставших к нам в давние годы. Они хотя и вступили в союз с нами, но не подчиняются совету племен Йарима; они не познали истины первого бога, но поклоняются древним духам. – Его лицо отражало общее негодование йаримийцев, смешанное с врожденным чувством превосходства. – Они не похожи ни нравами, ни обычаями, ни на одно йаримийское племя, и не все из них светлы телом и ясны глазами. Я укажу где ваше войско сможет пройти незаметными тропами к их поселениям, и ты сможешь насладиться победой. Это дикие полукровки управляемые колдунами, и если будут разбиты, никто не будет их оплакивать и мстить за них; никто не захочет сложить за них свои головы, а вы, спокойно уйдете.
– И ты думаешь, мы так легко тебе поверим?! – Рассвирепел колесничий.
– Хочешь верь, хочешь не верь, а мне больше сказать нечего. – Спокойно отвечал йаримиец.
– Знаем мы ваши шутки! Хочешь устроить нам ловушку?! – Набросился колесничий на пленника с кулаками. Лишь окрик старшего, его немного охладил и заставил отойти.
Обеспокоенный тем, что пленник снова вздумает замкнуться, метнув по колесничему недовольным взглядом, военачальник попытался убедить йаримийца в своем дружелюбии:
– Не сердись на моего помощника, он бывает, несдержан, когда дает волю своему воображению. Но, я могу его понять. Ведь подумай сам, легко ли поверить тому, кто вдруг решил заговорить, не испытав мук дыбы и огня? Чтобы тебе поверить, нам нужно нечто большее, чем просто слова.
– Что я могу вам предъявить? У меня ничего кроме слов нет.
– Верно, слово не товар, не потрогаешь. Но ведь ты мудрый человек, – льстиво подметил лушар, – ты должен знать, что и слово как и товар имеет свою цену. Одно – пустые сплетни, не стоящие ничего кроме срама и виселицы; другое – подтвержденные яви, которые могут освободить и обогатить.
– Я понял тебя князь. Что ж, слушай же и решай сам, верить мне или нет. Ваш соглядатай хорошо изучил наш язык и обычаи. Он хорошо осведомлен о наших делах, а значит, должен был слышать про узы, долженствовавшие посредством брака вождя кукхулунцев с одной из многочисленных дочерей нашего царя, еще крепче скрепить, заключенный много поколений назад, наш с кукхулунцами союз. – Начал йаримиец. – Знает он, наверно и про то, что говорят у нас о печальной судьбе царевны. Как после шумной и веселой свадьбы, после сладких ночей и обещаний вечной любви, молодая жена отправилась на задворки где и сгинула в расцвете лет.