Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 1. Бегство с Нибиру

Семар Сел-Азар

Прежде всего, кишец поспешил выразить восхищение храбрости и стойкости йаримийского войска, на что получил ответ, что дети Кукхулунна хоть и входят в союз Йармути и одного корня с его племенами, но все решения принимают и действуют согласно обычаям своего племени и в войнах не подчиняются вождям союза. Когда Шешу предложил для более доверительной беседы, выпить немного сладкого эштина, гость сославшись на запрет его веры, отказался и предложил немедля приступить к переговорам. Лушар оценив предусмотрительность варварского жреца и сам не терпевший долгих вступлений, смочив губы в напитке, начал:

– Нечаянная война, затянувшаяся между нами, не приносит плодов ни войскам великого Единодержия, ни народу детей

Кукхулунна, но одни лишь горечи и лишения. Сколько вдов и сирот оставила она после себя. Не считает ли великий жрец, что пора покончить с бессмысленной бойней с обеих сторон, и завязать дружеские отношения. Торговля между нами, принесет больше пользы и только обоюдную выгоду. Каламу нужны быстрые кони и легкие колесницы; у нас же вы можете найти всякого столько, сколько не видело ваше племя за весь век существования, не только в вашу жизнь, но и в века ваших отцов. Нигде больше вы не увидите столько тонких и приятных на ощупь, переливающихся словно струи вод тканей, изделий из золота и драгоценных камней, благоуханных смол и благовоний, а прекрасные напитки, позволят вам довольствоваться в радости и веселии. Все это вы можете иметь у себя всегда и вдоволь, если только встанете под длань славного и великого царства черноголовых. Наконец, до слуха божественного помазанника неба и великого единодержца средоточия мира, лугаля Киша Ур-Забабы, доходят печальные известия о столкновениях Йармути с не имеющим чести соседом – народом страны Пурусхи, а доблестное племя Кукхулунна подвергается набегам горных дикарей. Грозная же сила Единодержия, никогда не отказывает в помощи своим друзьям.

– И я, как главный воевода всего его воинства, уполномочен говорить от его имени, заключать соглашения о мире и войне. – Слукавил военачальник под конец .

Заслушав речь пришельца, колдун в знак уважения скрестил на груди ладони и склонив голову, заверил:

– Наше племя, не сомневается в величии единодержного владыки, но мы привыкли жить по законам своих предков, завещанных потомкам, не ходить ни под кем кроме нашего бога и прародителя Кукхулунна.

– Но, разве не един бог – властвующий над этим миром, и не пристало ли нам в нем живущим, чтить его выше других? Не по единому ли закону, предписанному свыше, должны мы жить? – В праведном негодовании спросил кишец. – Разве не прав наш единодержец, желая собрать земли под единое начало, под предписанные законы единого бога? И не должны ли его решения, согласуемые пожеланием богов, довлеть нас?

– Я рад, что пришелец крепок в вере, значит принесенные клятвы будут искренними, а взоры бога которым он поклянется, будут сдерживать и не позволят нарушить данного слова. Заключим же мир на веки веков, и пусть настигнет кара нарушившего его. Пусть падут великие беды на тот народ, чьим именем клятвопреступник клялся.

Колдун дал знак послушникам, и они бережно поднесли предмет их поклонения. Приняв святыню, колдун обратился к лушару:

– Этот молот принадлежит нашему великому прародителю, вышнему воину и охотнику, творцу наших судеб – славному Кукхулунну, вознесшемуся много колен назад. Он ушел, но всегда следит за своими детьми и подсказывает, когда взоры наши смутны и умы наполняют сомнением.

– И что он подсказывает вам сейчас? – Спросил, насторожившись Шешу.

– Он сказал нам, что мы должны поверить тебе и скрепить клятвами свои намерения. Большие перемены грядут для мира с этим, и все это угодно создателю, а стало быть и детям его. Да свершится великое предназначение, возложенное на наш народ.

Шешу, растрогавшись речью жреца, также подозвал к себе воинов, сопровождавших повозку со святыней. Колдун не стал удостоверяться в том, что в ней, не сомневаясь в том, что оно почитаемо пришельцами.

Пока сошлись на том, что туземцы без препятствий пропускают войска пришельцев через свои земли, не нападая и не подстраивая засады и ловушки. Кишцы в свою очередь, обязались уйти мирно, не претендуя на их земли и богатства, и уплатить в обмен на тела и головы убитых, а также в знак дружбы и добрых намерений, по два серебряника каждому знатному владетелю колесницы Кукхулунна, и по одному простым воинам. Договорившись об условиях мира, каждый стоя перед своими святынями, клялся своими богами.

***

Перед своей святыней, от имени великого единодержца и его народа, поклялись лушар и старшие кингали, как предводители его воинства. Все обряды по обычаю, в походе возлагались на жрецов и его предводителя, но мало знакомый со всеми таинствами священнодейства лушар, полностью положился в этом на божьих людей сопровождавших войско в походе и старшего колесничего, имевшего на то благословление жрецов Забабы, Энлиля и Ана. Вознося руки к небу, повторяли слова, произносимые в таких случаях, в которых клялись именем бога Ана – отца, в руках которого жизнь вселенной, и призывали гнев божий на свою голову и на свою страну, если нарушат данное слово. И если нарушат, то пусть великий владыка небес Ан – милосердный и милостивый отец богов, отвратит от них свое сияние и проклянет судьбу их; Пусть единодержный Энлиль сын его, определяющий судьбу их страны, чьи веления неотменяемы, вознесший великое царство, так же его и сбросит, раздув неподавляемый пожар восстаний и губительной смуты, определив в судьбу, краткие дни, беспросветную тьму, внезапную смерть. Пусть он повелит своими почтенными устами погибель, рассеяние людей, порабощение царства. Пусть непреложным речением своих уст проклянет их громкими проклятиями, и пусть они, настигнут нарушителей клятвы. Пусть Забаба сын его – великий витязь, первородный сын Экура покинет их, пусть он разобьет их оружие, а день превратит в ночь, поставив над ними врага их. Пусть Нинлиль, великая мать, владычица, – сделает их дело скверным перед Энлилем в месте суда и решений, и вложит в его уста опустошение их страны, уничтожение народа, излияние их души подобно воде.

Варварский вождь-жрец и старейшины, встав на колени перед молотом, произносили вслух слова своей. Перед Кукхулунном великим отцом и богом своим, вездесущим и всеведущим странником, обитающим как на земле, так и на небе; праотцами и пращурами, души коих всегда обретаются с потомками. Клялись, от имени рода и отцов и дедов, обещали не рушить данного слова и согласия, заключенного от их имени в день общей скорби. В том клялись, на священном молоте своего бога и прародителя Кукхулунна. Верховный жрец, кидался страшными проклятиями на головы клятвопреступников, а жрецы вторили:

– Разверзнется земля пусть, под ногами нарушивших клятву, да получат жестокую кару. Пусть их племя развеет по миру, распыляя как прах на ветру.

– Да свершится!

– Их стада разбредутся по горам и долинам, табуны разбегутся по лесам и пустыням.

– Да свершится!

– Их оружие, самих их сечет пусть и мозжит им головы, в их руках же крушится и щепится.

– Да свершится!

– Предадут пусть потомки, отрекутся навеки от обычаев их, если сами они предадут память предков преступлением клятв, и покоя их души, не найдут после смерти.

– Да свершится!

Крепость своих слов, варвары закрепили кровью священного быка, подведенного послушниками и тут же принесенного в жертву. Напоследок, жрец наложил заклятие на данные слова, поднимая к небу чашу с кровавым напитком, окуная в него кропило из конского волоса и окропляя землю под ногами клянущихся:

– Пусть падет гнев божий, на головы тех, кто срамит имя отцов и оскорбляет богов ложными клятвами.

– Да свершится!

Йаримиец подтвердил, правильность и соответствие совершенных клятв и обрядов обеих сторон, обычаям народов.