Абиссинец
Шрифт:
Пока казаки были у Титова, велел взять другой пулемет, во вьюк отдельно тело пулемета и отдельно – станок и десять лент. Напомнил хорунжему, чтобы проверял воду в кожухе и всегда имел свежую, чтобы заменить нагретую при стрельбе, иначе ствол поведет и пулемет выйдет из строя. Так как артиллеристы хуже казаков ездят верхом, то можно взять двух пулеметчиков из казаков, на что Бяков ответил, что с пулеметом он сам управится, а второго номера найдет.
Потом мы еще раз рисовали с Букиным план рейда и прикинули, как может выглядеть генеральное сражение. Пришел рас Мэконнын, я сказал, что негус оставляет меня с капитаном Букиным для разработки генерального плана сражения, но в рейд пойдут десять казаков, которые лучше всех управляются с гранатами, и еще они получат пулемет, командовать будет офицер. Рекомендовал не брать штурмом
Если разведка узнает, что в форте крупные силы и есть дополнительный запас воды, то лучше его обойти, а назад уйти другой дорогой – вдоль гор, по этой дороге ко мне от раса Мэнгеши вернулись люди и пулеметы, уведенные Лаврентьевым; вот на карте она показана, отмечены речки и водопои. Вообще, возвращаться никогда не нужно той дорогой, по которой ушел в рейд – иначе на ней обязательно будет ждать засада. Еще вариант – остаться с силами Северной армии, тогда удар ее будет даже мощнее, чем Центральной армии, и его точно не будут ждать итальянцы, потому что в их планах конница у нас – на левом фланге (вот пусть так и продолжают думать). Спросил, нужно ли казакам брать вьючных лошадей под фураж и продукты, рас ответил, что все снабжение проводят специальные люди, а ашкеры должны только воевать и воевать хорошо.
Показал ему еще раз вычерченный на карте план попроще и объяснил, что к чему. Рас сказал, что сейчас пришлет рисовальщика и тот перерисует карту с надписями по-амхарски. На том и расстались, я пожелал счастливого пути и удачи в бою, мы обнялись и, немного отойдя в сторону от палатки, рас спросил, жив ли мой отец, я ответил: «Нет». Узнав это, Мэконнын сказал, что по их традиции, если я женюсь на его дочери, то становлюсь ему сыном, который будет ему так же дорог, как и родной, поэтому он не против, если я буду называть его отцом, и еще – если он погибнет, а у него родится сын, как я предсказал, то пусть я поклянусь, что воспитаю его воином и мужчиной.
– Клянусь, отец, – ответил я, и рас улыбнулся. Я редко видел, как он улыбается, тогда он становился совсем не похож на средневекового сатрапа и деспота, каким хотел казаться, а выглядел просто как добрый и умный человек, уже в годах и много повидавший на своем веку. Мы еще раз обнялись, и я прошептал ему: «Удачи, отец, и возвращайся живым и здоровым, я буду тебя ждать».
Было уже час после полудня, когда отряд раса Мэконнына вышел в поход, следовать им пять часов до ближайшего водопоя, а у Мэкеле они будут послезавтра, к этому времени уже ушедшая рано утром разведка определит, что и кто в форте, отсюда и будем ожидать развития событий.
Проводив своих людей и пообедав казацким кулешом, завалился спать, а то на Совете зевать буду. Часа через три проснулся оттого, что Артамонов настойчиво трясет меня за плечо:
– Вставайте, Александр Павлович, там от царя к вам пришли!
– От какого царя? – ничего не понимая спросонья и ожидая увидеть жандармов с наручниками, которые повлекут меня прохладиться в Сибирь. – От русского, что ли?
– Да не от русского, а от арапского!
– Ефремыч, привыкни, что царь у нас один, тот, что самодержец Всероссийский, а здешнего, абиссинского, а не арапского, называют негус, а арапского никакого и не бывает, а то напугал ты меня, думал, сейчас в кандалы за развязанную мной войну с Италией закуют и в Сибирь повезут.
Узнав, что мне велено прибыть к Менелику, умылся, надел чистое, заботливо приготовленное денщиком и отправился к Менелику.
Войдя в шатер, увидел Менелика с Ильгом (что им, третьего не хватает?) и оказался прав – друзья попивали коньячок, под сыр и виноград. Пригласили присоединиться, я не стал чиниться и чваниться, мол, в это время дня не пью, приглашают – значит пей, первый закон дипломатии! Тем более что еще был и большой кувшин с прохладным лимонадом, опять-таки во льду. С гор они его привозят, что ли? Потом узнал, что прав: действительно с гор, везут в ящиках, обложенных для термоизоляции шкурами – в эдаких первобытных термосах. Разговор шел обо всем понемногу, о телеграфе, железной дороге и промышленности, вроде так, как войну уже выиграли. Потом понял, что война Ильгу не интересна, а вот о технических новинках он, как всякий инженер, поговорить горазд.
Оказывается, Ильг принес мои монетки и разговор перешел на монетную чеканку. Честно говоря, я не помню, где чеканили первые монеты Менелика. Знал, что они вполне европейского качества, на одной стороне портрет в тиаре в профиль, на другой – эфиопский лев с поднятой лапой, надписи исключительно по-амхарски. Хотели узнать мое мнение, сказал, что можно заказать чеканку на любом европейском дворе, да хоть в Швейцарии из своего металла, можно и в России, в Питер везти только будет дольше и накладнее. Поставить балансирный пресс здесь пока маловероятно – он тяжелый, сначала нужна железная дорога, и разговор свернул на железную дорогу. Ильг отстаивал дорогу Джибути – Аддис-Абеба с узкой европейской линией, он уже ее рассчитал и стоимость прикинул по швейцарским прейскурантам с европейскими локомотивами и вагонами – пока на два состава. Дорога однопутная, есть несколько разъездов, чтобы можно было разъехаться встречным поездам. Спросили мое мнение: я ответил, что как русский, предпочту широкую колею и русские составы – они в два раза грузоподъёмнее и устойчивее. Могу запросить стоимость рельсов, локомотивов и устройства дороги у своих уральских партнеров – нужно организовывать акционерное общество с государственным участием в виде контрольного пакета акций, все затраты государству не потянуть.
Конечным пунктом считаю порт Массауа в Эритрее, которая пока итальянская, но, поскольку когда-то была абиссинская, то своё надо возвращать. Это и будет целью войны. К тому же железная дорога, правда, европейская там уже есть, но она короткая, только от мола до пакгаузов, и перешить ее на русские рельсы ничего не стоит. Мол, позволяет швартоваться большим пароходам, которые, между прочим, сейчас разгружают прибывшие из Италии войска и грузы, а в Джибути ничего нет, там любой груз нужно перегружать стрелой парохода на ржавый понтон, который того и гляди опрокинется, и полетят драгоценные станки из Европы в воду – у меня так один пулемет утопили сомали, правда потом достали, когда я сказал, сколько он стоит, и эти деньги я взыщу с них или с французов, которые их послали. К тому же французы могут в любой момент отказать в приеме абиссинских грузов или отправке абиссинских товаров на экспорт. И что тогда прикажете – воевать с Францией, я бы не советовал, это не итальянцы. То же касается и телеграфа, линия которого пойдет вдоль железной дороги – перекроют французы телеграф и нет связи с миром.
Так что я категорически против Джибути еще и потому, что дорогу туда придется тянуть через пустыню, в тяжелейших условиях. Надо пробиваться к морю самим – вот и наш царь Петр так сделал почти двести лет назад. У России тоже когда-то не было выхода к морю – а сейчас есть к пяти, если считать Каспийское, и через них выход в три океана. В Массауа можно тянуть линию железной дороги вдоль имеющегося тракта, что и снабжение улучшит и воду подвезти можно без проблем. Единственный минус – дорога в Джибути чуть короче. Зато дорога Аддис-Абеба – Вальдия – Мэкеле – Адди-Гра – Асмара – Массауа пройдет далеко от границы с французами, которые любят прихватить что-то вкусное (тут я и сам прихватил кусочек французского сыра, заев его сладким виноградом, а потом сделал глоток французского же коньяка).
Есть, конечно, еще вариант, такой же короткий, как и в Джибути и с таким же необустроенным портом, как Джибути, я имею в виду Ассаб, прямо у Баб-эль-Мандебского пролива (ага, это там меня акулы чуть не сожрали). Пока он итальянский, как и все побережье Эритреи, но уж находится прямо на границе французского Сомали у пресловутого Джибути, один бросок – порт уже не наш. Можно, конечно, бронепоезда завести, вплоть до тяжелых с морскими орудиями. Тут пришлось сделать паузу и рассказать про бронепоезда, которых еще нет, но в англо-бурскую первые из них уже покатят по рельсам, нарисовал несколько видов бронепоездов, включая тяжелый, с двумя шестидюймовками Канэ. Предупредил, что тяжелый сможет стрелять только с русской колеи и то не на ходу, а встав на упоры для устойчивости, с европейской колеи его свалит отдача орудия или надо широкие упоры делать, а это дополнительная головная боль. Два таких бронепоезда с шестидюймовками – и чем не канонерка для защиты побережья, а стоит раз в 50 дешевле. Платформы с орудиями могут скрытно поменять ночью позицию, закатили их в капонир, а на следующую ночь уехали на другую позицию, а канонерка торчит у всех на виду, и все знают, где она.