Аборигены галактики
Шрифт:
Тимур понимал, почему командир первой ракшасской экспедиции назвал планету именно так, – древнеиндийские эпосы он тоже почитывал. Однако выбор не одобрял: «Как ты лодку назовешь, так она и поплывет». Жители Ракшаса стояли первыми в ряду генетического человекоподобия и вторыми – в ряду подобия морфологического (вернее, на время первого контакта морфологически они тоже были ближе всех к землянам). Цивилизация Ракшаса почти в точности повторила путь земной, отставая от нее пока лет на пятьсот. Только это был более скорый и оттого более жестокий вариант человеческой истории. Достаточно развитые технологии здесь сочетались с поистине средневековым мракобесием и такими проявлениями взаимной нетерпимости, перед коими джихад и фашизм выглядели детскими шалостями. Вдобавок последние двести лет планета пребывала в состоянии перманентной мировой войны. На счастье, Ракшас ядерного оружия пока не создал. Бактериологическое из-за особенностей излучения местного светила было малоэффективно, зато химическим туземцы пользовались весьма охотно. И здесь уж от полного вымирания ракшасов спасала завидная плодовитость
Все правительства Ракшаса встретили «старших братьев с Великой Небесной Земли» с распростертыми объятиями. И как один заявили, что готовы построить «светлое будущее» незамедлительно, по образу и подобию «небесных братьев», лишь бы те помогли уничтожить всех врагов до последнего ракшаса. И тут же увеличили интенсивность реактивных обстрелов и бомбардировок сопредельных территорий. А беженцев, бросившихся в земные консульства за помощью, оказалось столько, что перевезти их не смог бы и весь флот нибелунгеров, буде он переброшен для обслуживания одного Ракшаса. Руководители Контакт-Центра хватались за головы, посольства и резидентура бились над тем, чтобы теоретические исследования радиоактивного распада не перешли в практическую плоскость. А тем временем ракшасская диаспора на Земле сначала сделалась самой крупной, затем – превзошла численностью все остальные вместе взятые. И продолжала расти. Быстро сообразив, что легально получить вместе с гуманитарной помощью военные технологии «небесных братьев» не получится, правители Ракшаса решили раздобыть их иными, более привычными для себя способами. В ответ на резидентуру землян они начали создавать шпионскую сеть в поселениях беженцев. Вербовали, подкупали или запугивали ученых и оппозиционных лидеров, иммигрировавших на Землю, пытались внедрить своих ставленников в самые, по их мнению, «секретные» структуры. Их психология ничем не отличалась от психологии землян конца прошлого тысячелетия, а потому поступки их легко просчитывались. Но пользы от этого было немного. Потому что никто не знал, что делать с уже двухмиллионной диаспорой ракшасов! Общая стратегия тут не срабатывала. Закаленные суровой реальностью своей альма-матер, они восприняли Землю поистине «землей обетованной», «небесным раем». Они готовы были селиться посреди пустыни Гоби, в Антарктиде или на дне Марианского желоба, лишь бы не возвращаться назад. Да, их дети заканчивали земные интернаты, впитывали иные культурные традиции, терпимость и миролюбие. И оставались на Земле, предпочитая общество людей своим соплеменникам. А те немногие, что отважились вернуться на родную планету, безжалостно «зачищались». Даже в лагерях беженцев они пока что не могли изменить привычного уклада, потому что количество вновь прибывающих все время превосходило число тех, кто родился и вырос на Земле.
Забавно, но подобное положение вещей лило воду на мельницы как «голубей», так и «ястребов». «Голуби» доказывали, что для Ракшаса надо сделать исключение. Вмешаться по-настоящему, навести порядок на планете, сделать ее второй Землей. Да что там! Изменить геном ракшасов, добиться возможности их продуктивного скрещивания с землянами, фактически превратив в еще одну человеческую расу. Благо предпосылки для этого имелись. «Ястребы» вычерчивали диаграммы прироста численности ракшасов на Земле, по одним только им ведомым формулам высчитывали, как скоро два миллиона превратятся в два миллиарда. Совет Земной Федерации трижды принимался за обсуждение ракшасской темы. И каждый раз решение откладывалось в надежде, что так хорошо зарекомендовавшая себя стратегия наконец сработает и проблема рассосется сама собой. Однако насколько оправданными были подобные ожидания, неизвестно. Это земляне старались обходиться с чужими законами, обычаями, традициями предельно корректно. Для ракшасских фундаменталистов законы Земли были лишь досадной помехой на пути к цели. Пока Совет старался ненароком не колонизировать Ракшас, его правители были не против исподволь «колонизировать» Землю. Во многом из-за этого Сандро Лордкипанидзе вынужден был увеличить штат ракшасского отдела Карантинного Комитета втрое. Но людей, чтобы «присматривать» за братьями по разуму, все равно не хватало.
Старооскольский лагерь был приятным исключением. Он даже номинально не подчинялся ни одному ракшасскому правительству, в нем уже не действовали некоторые отвратительные обычаи, и лагерь с каждым годом разрастался, становился все более престижным и желанным обиталищем для покидающих родину беженцев. А его бургомистр – все более важной и уважаемой персоной в земной политике ракшасов. И не только в земной. Контакт-Центр делал ставку на этого циничного и расчетливого, но вместе с тем умного и дальновидного политика. Смерть Дора Каррохоса стала непростительным проколом в деятельности Карантинного Комитета. И самым крупным провалом в карьере Тимура Коршунова.
Глава 3
Роман Силантьев. К сведению встречающих…
В зале прибытия Кольцово-4, как всегда, было многолюдно, но Силантьев сразу различил в говорливой толпе встречающих «своих». Всякий раз, когда с другой планеты прибывал транспорт с мигрантами, представители трех подведомств Контакт-Центра обязаны были присутствовать при стандартной процедуре медосмотра и оформления въездных виз. Силантьева коробили эти формальности. Он считал слишком мелочной для могучей земной цивилизации возню с визами, а дополнительные прививки, после того как несчастные инопланетяне прошли через систему бортовых антивирусных фильтров, унизительной перестраховкой. Силантьев даже обращался с ходатайством об отмене сих
Первой вице-секретаря заметила Лариса Степанова, сотрудница Санитарного Контроля, миниатюрная, склонная к полноте блондинка.
– Ромка, привет! – воскликнула она, помахав ему пухлой рукой.
Силантьев с удовольствием помахал ей в ответ: Лариска была всего на год младше Марины Валевской и когда-то была ее верным оруженосцем, за что бывший Арамис ей до сих пор был благодарен, но сегодня радость встречи с подругой юных лет омрачало присутствие представителя Карантинного Комитета. Вдвойне было неприятно, что на сей раз им оказался Октавиан-Клавдий – тот самый пресловутый двухголовый си-гуманоид с шестой планеты системы Антареса, который так любезно вернул угнанный вице-секретарем автограв самой красивой женщине Вселенной.
Крестник…
Двадцать лет назад нибелунгер «Кондор», под командованием легендарного капитана Ансельма Гауфа, пришвартовался на Антаресе-VI – пустынной планете, отличающейся от других спутников красного гиганта аномально высоким радиоактивным фоном. Первая же вылазка открыла страшную правду. Исследователи на каждом шагу натыкались на оплавленные адовым жаром руины, заметаемые радиоактивным пеплом пополам со снегом. Здешняя цивилизация покончила с собой наиболее радикальным и устрашающим способом, развязав глобальную термоядерную войну. Гауф немедленно вызвал с Земли спасателей Контакт-Центра. Сто независимых суток зондировали они несчастную планету в поисках выживших, но повезло лишь полевому сотруднику Роману Силантьеву. Именно сей, уже вполне зрелый, муж нашел в руинах одного из бомбоубежищ чудом уцелевшего двухголового младенца.
– Приветствуем тебя, друг Роман! – с высоты своего немалого роста прогудел в два голоса Октавиан-Клавдий. – Как почивалось?
Си-гуманоид, невзирая на сугубо земное воспитание, путался в многообразии форм человеческой вежливости.
– Благодарствую, – пробормотал Силантьев.
Каждый раз, встречаясь со своим «крестником», вице-секретарь упрекал себя в эгоизме, но не мог простить Октавиану-Клавдию, что он – или все-таки они? – выбрал местом работы Карантинный Комитет, или как именовали его в Большой Сети – Кей-Кей. А ведь когда-то этот неблагодарный си-гуманоид подавал большие надежды, был одним из самых блестящих выпускников факультета галактической дипломатии, мог стать не только толковым полевым сотрудником, но и в перспективе полномочным представителем Земли в любом из цивилизованных миров. Увы, вышеупомянутый Октавиан-Клавдий променял дипломатический протокол на сомнительное искусство слежки и ведения допроса. Представить страшно, что чувствуют, например, от природы робкие центавряне, очень похожие на безволосых кенгуру, когда их допрашивает эдакий двухголовый громила. Правда, на планете Центавр-III царит жестокая диктатура, во многом обусловленная экологической катастрофой и экономическим упадком, и уроженцам этого бедствующего мира не привыкать к полицейскому режиму, но каково им сталкиваться с ним здесь, в светлом и чистом мире Земли?!
Впрочем, Силантьев вполне отдавал себе отчет, что перегибает палку. Ни с каким полицейским режимом центавряне на Земле не сталкиваются. Не велось в Кей-Кей никаких допросов. А если и случалась необходимость получить от инопланетян информацию, с ними общались исключительно ксенопсихологи – внимательнейшие и терпеливейшие из всех психологов. Недовольство же вице-секретаря проистекало из того факта, что сверхпредусмотрительный Лорд фактически навязал ему, руководителю Контакт-Центра, одного из «своих людей» в качестве негласного телохранителя, пользуясь фактом эмоциональной привязанности Силантьева к своему «крестнику».
– К сведению встречающих! – мягко перекрыл гул толпы приятный женский голос. – Произвел посадку грузопассажирский лайнер «Альбатрос», совершивший перелет по маршруту: Новая Ниневия, Альдебаран-V, Медея, Марсополис, Кольцово-4. Просьба пройти к причальному доку номер тринадцать.
– Ну что, ребята, – сказала Лариса. – Идемте встречать наших подопечных.
Они неспешно двинулись в кильватере возбужденной толпы, предвкушающей родственные и дружеские объятия и поцелуи. Как всегда, когда Силантьев видел среди людей братьев по разуму, которые, может быть, и отличались от коренных землян обликом, но вряд ли – обуревавшими их в эту минуту эмоциями, он испытывал радостное чувство сопричастности к этой многоязыкой, поликультурной и даже гетерогенной общности мыслящих существ, рожденных под разными солнцами, но нашедших свой дом под одним Солнцем. Силантьев понимал, что необходимо сохранять серьезную мину облеченного властью чиновника, но счастливая улыбка против воли поднимала уголки его губ. Он переглянулся с Ларисой и увидел в ее взгляде понимание. Он даже посмотрел на Октавиана-Клавдия. Невозмутимый, точно субэлектронный автомат, антаресец шагал, заложив длинные, чуть сплющенные, покрытые бурым пушком пальцы за наборный серебряный пояс, с которого могла бы свисать кобура какого-нибудь варварского огнестрельного механизма, буде такие в ходу на Земле. Разумеется, этот затянутый в алый латекс гигант если и заметил восторженную улыбку вице-секретаря, то виду не подал. Кроме бесстрастного осознания долга, на двух его бледных лицах нельзя было разглядеть ничего.