Аборсен
Шрифт:
Все, что оставалось от Оранниса, от его злобной силы, теперь было направлено на Невоспитанную Собаку, которую охватил красный огонь. Рука Лираэль попала как раз между двумя полушариями сферы. Там она и догорала, извиваясь, перебирая пальцами…
Из руки возник сгусток огня, который влетел в разинутую пасть Собаки. Лираэль попятилась от жара, но все равно ей опалило брови и ресницы.
С долгим, последним воплем несбывшейся надежды полушария развалились в разные стороны. Одна половина, чуть не задев Лираэль, покатилась к заливу и упала в возродившееся море. Другая — пролетев мимо Сабриэль в облаке пыли и пепла, рухнула на землю.
— Связан и уничтожен, — прошептала Лираэль. Она все еще ощущала свою руку, не веря тому, что ее уже нет, что на месте кисти болтается лишь обгоревший рукав.
Лираэль затрясло, и она зарыдала так, что ничего не видела сквозь слезы, но обернулась в поисках Собаки.
— Я здесь, — тихо ответила на ее зов Собака, лежавшая на боку там, где до этого был шар. Услышав голос Лираэль, она хотела помахать хвостом, но смогла пошевелить лишь самым его кончиком. У Собаки уже не было сил подняться.
Лираэль опустилась на колени рядом с ней, казалось, что Собака даже не ранена, но Лираэль видела, как лапы ее подернулись инеем, вокруг шеи облезла шерсть, будто Собака враз состарилась. Собака очень медленно подняла голову и лизнула щеку Лираэль.
— Что ж, все сделано, госпожа, — прошептала она, и голова ее упала на грудь. — И теперь я должна тебя покинуть.
— Нет, — всхлипнула Лираэль, обняла Собаку и прижалась к ее носу. — Это должна была быть я! Не хочу, чтобы ты уходила! Я люблю тебя, Собака!
— Будут еще и другие собаки, другие друзья, другие любимые, — прошептала Собака. — Ты должна найти свою семью. Ты достойна занять высокое положение в мире. Я тоже люблю тебя, но мое время истекло. Прощай, Лираэль!
И она ушла. А Лираэль осталась, склоненная над маленькой статуэткой из мыльного камня, изображающей собаку.
Она услышала, как позади разговаривают Яраэль и Сабриэль, как легко звякнул Билгейр, что было так странно после долгого звона всех колокольчиков. Голос Билгейра освобождал Моггета от службы, которую тот нес миллион лет.
Сэм нашел Лираэль, свернувшуюся клубочком на пепле, локтем она прижимала фигурку Собаки. Другой рукой она придерживала Астарель, чтобы тот не зазвенел.
ЭПИЛОГ
Ник стоял в реке, с интересом наблюдая за течением, охватившим его ноги. Ему хотелось двигаться по течению, лечь в воду, чтобы она унесла его прочь, захватив также и его вину, его печаль. Но он не мог даже шелохнуться, его каким-то образом удерживала сила, исходящая от жаркого пятнышка на лбу. И это было очень странно, потому что вокруг все было очень холодным.
По прошествии времени, а это могли быть минуты, часы или даже дни — ведь нельзя сказать, значит ли что-нибудь время в этом месте, залитом однообразным серым светом, — Ник заметил, что рядом сидит собака. Большая черная с подпалинами собака с серьезным выражением на морде. Она показалась Нику знакомой.
— Ты — собака из моих снов, — сказал Ник и наклонился, чтобы почесать у нее за ухом. — Но ведь это не было сном, а у тебя были крылья…
— Да, — согласилась Собака. — Я — Невоспитанная Собака, Николас.
— Приятно встретиться с вами, — вежливо поклонился Ник. Собака протянула ему лапу, и Николас пожал ее. — А не знаете ли вы, случайно, где мы находимся? Я думал, что…
— Умер, — весело продолжила Собака. — Да, ты умер. Это место — Смерть.
— Ох, — вздохнул Ник. Когда-то он, может быть, и поспорил бы, но теперь он был совсем не в том настроении и думал о другом. — А ты… а они… полушария?
— Оранниса снова связали, — ответила Собака. — И снова заточили в полушария. Сейчас их перевезут в Старое Королевство и упрячут под землю, сделав все необходимые заклинания.
На лице Ника отразилось облегчение, разгладившее морщины озабоченности у глаз и рта. Он встал на колени и, обняв Собаку, почувствовал ее тепло, которое было таким удивительным в окружавшем их холоде. Шею Собаки охватывал красивый яркий ошейник, от которого тоже исходило тепло.
— А Сэм… и Лираэль? — дрожащим голосом спросил Ник.
— Они живы, — ответила Собака, — хотя есть некоторые потери. Моя хозяйка лишилась кисти руки. Принц Сэмет, конечно, сделает ей потом руку из сверкающего золота и умной Магии. Но есть и другие раны, которые придется лечить. Она еще очень молода. Поднимайся, Ник.
Николас встал, покачнулся, когда течение попыталось сбить его с ног.
— Я дам тебе последнее крещение, чтобы уберечь твою душу. Сейчас у тебя на лбу есть знак Хартии, он уравновешивает Свободную магию, которая проникла к тебе в кровь. Ты обнаружишь, что обе эти силы одновременно и благо, и тяжелая ноша, потому что они уведут тебя далеко от Анселстьерры, и дорога, по которой ты пойдешь, — не та, которую ты бы хотел увидеть перед собой.
— Что ты хочешь этим сказать? — в растерянности спросил Ник. Он прикоснулся к знаку на лбу и моргнул от внезапно вспыхнувшего света. Ошейник Собаки тоже засиял, множество ярких знаков окружили ее голову, подобно короне. — Что это значит — далеко от Анселстьерры? Как я могу куда-то пойти? Я же мертв.
— Я отправляю тебя назад, — нежно произнесла Собака, подталкивая носом ногу Ника так, чтобы он повернулся к Жизни. Затем она пролаяла. Этот простой, резкий звук был одновременно и приветствием, и прощанием.
— Разве… можно? — спросил Ник, почувствовав, что течение отпустило его и он может шагнуть назад.
— Нет, нельзя, — ответила Собака. — Но я же — Невоспитанная Собака.
Ник сделал еще один шаг и улыбнулся, почувствовав тепло Жизни, а потом рассмеялся, радуясь всему, даже боли, ожидавшей его тело.