Абрикосовая косточка, родом из детства

«Добрые дела дают сил нам самим

и побуждают к добрым делам других».

(Платон, 427–347 гг. до н. э. Древние Афины)

Я даже не подозревал, что в дальнем углу в полиэтиленовом пакете мать хранит старые вещи внуков – на пакет натолкнулся случайно, и очень удивился находке: в кармане

Показал находку матери. – Косточка-то зачем? Может, выбросить?

– Не надо, не торопись, сынок. Это – память. Особая. Дай, я всё назад положу.

Держал дед Николай голубей. На чердаке летней кухни соорудил им голубятню.

Всякие тут были породы: маймуны, дрыгуны, перевёртыши, почтовики, чубатые, хохлатые, лохмоногие – всех любил дед. Кормил их пшеничным зерном и семечками. Иногда подсыпал мелких камешков, колотого мела, чтоб и молодь росла здоровее, и у голубок яичная скорлупа была крепче. Каждое утро лазал по лестнице менять воду в поилке.

Только вот в последнее время стало трудно ему с лестницей совладать.

Тяжёлая выдалась зима.

Дважды сердце раз так прихватило, что еле отдышался. Мучит его боль в груди, давление всё время скачет – дают знать о себе старые раны. Если бы не его жена, не её старания и снадобья, было бы совсем тяжко. Но дед знает, что хворь он победит, когда на каникулы приедут внуки. Дети – лучшее для него лекарство.

Сидит он на солнышке, любуется на птиц, делится с ними своими думками.

Был у него в стае голубь по кличке Белясый. По молодости ох и отличный голубь был! Летун – наипервейший. Гнездо всегда оберегал от незваных гостей и голубку свою берёг – она у него одна была, других не признавал.

Когда голубку в позатом году задрал какой-то заблудший кот, остался Белясый бобылём. Заметно одрях, уже не встревает в драку с молодью. Поднимет ещё крепкое своё крыло, но от скандалов уходит. Нахохлится, сядет на карниз и стонет, надувая зоб. И голову пора бы свернуть, да рука у деда не поднимается – жалко Божью тварь. Где-то в глубине души Митяй сравнивает себя с этим голубем, только Белясому тяжелее – один он.

– Ну, что зычешь раньше времени? Мы ещё с тобой покоптим небо. Вот наступит лето, мальчишки снова приедут. Они тебя и накормят, и напоят – всё легче.

Было у деда четверо внуков. Двое – от старшего сына и двое – от дочери: Славка, Лешка, Пашка и Колька-младший. Были они, почитай, погодками. Трое уже в школу ходили, а Кольку мать в садик водила.

Вот и закончились в школе занятия, пришли долгожданные каникулы.

Вскоре и ребятишки приехали на радость деду с бабкой.

– Ну-ка, скидывай рубахи, становись на поверку! – выстраивает внуков дед, как в армии. – Так, кость есть, а мясо нарастим. Ничего, что бледные. Нашим южным солнышком прогреет, закалит, будете у меня в полном порядке. С сегодняшнего дня перехoдите на единую форму летней одежды – сатиновые трусы. Обуви – никакой, будете бегать на босу ногу. Штаны и сандалии – только по особым случаям. Мужик должен расти самостоятельным и крепким. А теперь айда за мной, стричься.

Пашка стал упираться – жаль своей кудрявой шевелюры. Но дед сказал что отрезал. Говорил он скупо не потому, что одышка мешала, а потому, что слова взвешивал.

– Вы за день так уделаетесь, что к вечеру – как чертенята грязные. Бабка на вас мыла не настачится. С голой головой, оно всегда чище. Ну-ка, пошли все гамузом во двор! – даёт команду дед Николай.

Там, под большой развесистой абрикосиной, была у деда импровизированная цирюльня.

Пока он ручной машинкой выводит Пашке старомодный полубокс, остальные сидят на лавке, ждут своей очереди да украдкой поглядывают куда-то вверх.

Дед сразу разгадал этот взгляд.

– Абрикосы не троньте – зелёные еще, а то, чего доброго, пронесёт.

Закончив экзекуцию, дед велит старшему, Славке, убрать волосы веником.

После уборки даёт новую команду:

– Тэ-э-к-с, марш руки мыть, а потом всем – на кухню. Сегодня у нас на обед вареники с вишней и малиной…

Но вот и абрикосы поспели. Дед тряхнул ветку, абрикосы на землю попадали.

– Только мойте, а то бабка мне шею намылит.

Этой команды повторять не надо. Ведро чистой воды – тут как тут.

Сидит дед следит, как ребятня наворачивает зрелые плоды.

– Колька, не наглей, не один ты такой! Славка, а ты что рот раззявил, дай ему сдачи, чтоб впредь неповадно было.

Хоть и шумит порой он на внуков, когда те забалуют, но те-то понимают, что на самом деле дед их жалеет, только виду не подаёт. Просто не любит он, когда эти телячьи нежности напоказ.

Славка – не из драчливых. Потасовки не в его привычках. Вместо этого берёт он абрикос, подходит к деду.

– На вот, попробуй и ты.

Берёт дед угощение смачно откусывает и… морщится.

– Фу, какая кислятина! Сам такое ешь.

Славка заметил лукавинку в дедовых глазах.

– Я знаю, ты ведь шутишь. Я для тебя самый спелый выбрал. Ты бери, там ещё много, нам всем хватит.

– Не спорь со старшими! Лучше пойди налей воды в голубиную поилку. Нечего без пользы слоняться.

Хмурит дед Коля брови, но в душе доволен: правильные растут парни, в его породу. Смотрит на них, и на сердце становится легче.