Абсолют в моём сердце Часть 1
Шрифт:
Волосы у Эштона немного вьются, поэтому его достаточно длинная челка совсем ему не мешает, подгибая свои концы ровно настолько, насколько нужно. Иногда мне приходится бороться с острым желанием запустить в них свою руку, натянуть и посмотреть, какая же на самом деле у них длина? Очень хочется! Но ещё больше хочется поцеловать его ямочку на щеке, появляющуюся всякий раз, как он улыбается…
Эштон определенно красив. И мне это становится особенно очевидным, когда проходящие мимо нас девушки широко улыбаются ему, не стесняясь показывать свои зубы. Даже взрослые женщины разглядывают его
Эштон сегодня, как и всегда, одет в джинсы и серый батник – неприметную, простую одежду. Но в отличие от проходящих мимо нас заинтересованных дам, я знаю, что под ней скрываются смуглые плечи, крепкие руки, широкая грудь и потрясающе сексуальный живот, который мне уже снится по ночам…
Что происходит со мной?
– задаюсь вопросом. Почему я не могу просто выбрать вместе с этим парнем новые ёлочные украшения, к чему все эти мысли о его плечах, ямочке, волосах? И почему мне так стыдно?
Внезапно замечаю, как взгляд Эштона скользит по моей щеке к губам, задерживается на них… Маленькая ямочка у его левой щеки выдаёт едва заметную улыбку, он немного наклоняется, приближая своё лицо к моему, и я… перестаю дышать!
Не знаю, чего я ожидала, буквально трепеща от нетерпения, но Эштон аккуратно и очень нежно вытирает своим большим пальцем мой подбородок:
– Ты такая замарашка!
– заявляет непринужденно.
– Посмотри, как ты вымазалась!
Ловлю завистливый взгляд проходящей мимо брюнетки с явно приклеенными ресницами, и мне хочется плакать оттого, что ей, глупой, не известно то, что стало для меня уже очевидным: Эштон видит во мне только младшую сестрёнку, не более. Я смогла максимально приблизиться к нему, несмотря на отсутствие у нас общей крови, в отличие от Лурдес и Аннабель, лишь потому, что я больше всех старалась, и потому что в силу возраста у нас, как ни крути, более общие интересы.
***
Обожаю предрождественскую иллюминацию в магазинах, лавках, парках, скверах или просто в окнах обычных людей - дух и настроение праздника повсюду! Но в моллах - просто сказка! Повсюду ёлочные инсталляции, небольшие заснеженные опушки, а Санта Клаус и вовсе сидит в дремучем еловом лесу - подходи и фотографируйся в обнимку!
С небольшим, но усилием, мне удаётся убедить Эштона сделать фото на память.
– Ох-хо-хох! Какая прелестная влюблённая парочка забрела в мой лес!
– заявляет бородатый дед, вгоняя меня в краску цвета своей шубы.
– Мы вовсе не парочка!
– почти выкрикиваю.
– Мы …- и долго не могу сообразить, кто же мы друг другу…
– Друзья!
– помогает мне Эштон с мягкой улыбкой.
– Да!
– тут же соглашаюсь.
– Мы просто друзья!
– Эх-хе-хе-х!
– заявляет дед, подергиваясь от смеха.
– Друзья, так друзья!
Мы улыбаемся фотографу, а я долго пытаюсь понять, зачем вставила наречие «просто», соглашаясь быть Эштону другом. Что? Разве бывают не просто друзья?
В молле мы долго петляем по этажам и уровням, успеваем ещё разок поесть итальянского мороженого, сфотографироваться с почти настоящим Дартвэйдером на память, купить мне новую юбку, потом симпатичную белую блузку, опять мне, пока, наконец, не находим магазин
Эштон наблюдает за моими всплесками радости со снисходительной улыбкой на губах, лишь предлагая взглянуть ещё на премилейших белочек, набор цветных колибри и семью белоснежных Северных медведей: папу с синим шарфом, маму и медвежонка.
Верчу украшения в руках:
– Слушай, а … твоя девушка не будет злиться, что ты так много времени с нами проводишь?
– Девушка?!
– Хм… ну да, твоя…
– Почему ты думаешь, что она у меня есть?
– Ну как же… ты же пострадал в неравном бою, отстаивая честь своей дамы…
– А, это… Было дело, но она не моя вовсе.
– Папа сказал вроде, что твоя…
– Так это была информация для его ушей, чтобы не ругался слишком сильно. Там девчонка глупая, конечно, но обидели её зря, а защитить некому. Знаешь из этих, из «ботаников», - улыбается.
– Пить не умеет, на вечеринке перебрала и уснула прямо на столе. Кто-то пустил нехороший слух о ней, очень нехороший. Её бедную заклевали уже все с этой историей.
– Да ты прям рыцарь, смотрю. А если то, о чем говорят, правда?
– Неправда, это точно. Я лично отнес её в свою машину, почти сразу, как она вырубилась - как чувствовал, что это нужно сделать. Поэтому честь осталась при ней, а вот слухи всё же поползли.
– А что за слух-то?
– Это не для твоих ушей - маленькая ещё!!!
С этими словами Эштон легонько щёлкает меня по носу.
– Да не маленькая я! И тоже на вечеринках бываю, мне же нужно знать, чего опасаться!
– Уверен, ты и так это знаешь. Алкоголь в больших количествах – это зло, особенно для девочек.
– А для мальчиков?!
– Для всех, но нас хотя бы не могут … эмм… чести лишить, как вас!
– Изнасиловать, что ли?
– Да. Я просто этого слова не знал на английском.
– Это преступление! За это в тюрьму сажают!
– Вот поэтому и нельзя напиваться до беспамятства, как Филиппа!
– Её Филиппа зовут?
– Да.
– Вы дружите?
– Не то чтобы дружим, но после инцидента стали ближе общаться.
– Общаться или встречаться?
– Я ж сказал, мы не пара, никакой романтики нет, и не было. Так, пару раз кофе выпили вместе.
– А говорили про что?
– Сонь, тебе не кажется, что ты слишком любопытна?
– Нет! Я сейчас как психоаналитик, прощупываю твою ситуацию. Просто парни слепы как кроты и часто вообще не понимают, что происходит вокруг них. Вот я бы на месте той девочки уже точно влюбилась бы в своего рыцаря. Уверена, твоя Филиппа в тебя влюблена или на подходе, а ты и ухом не ведёшь!
– Ну, не знаю! Я сделал, что должен был, и что считал нужным, а дальше уже…
– А дальше?
– А дальше посмотрим.