Абсолютная власть
Шрифт:
Всегда твой Вадян».
Рамзес прибыл ровно в восемь утра.
Его сопровождал пожилой мужчина в защитного цвета комбинезоне, напоминающем военную форму без знаков отличия. Коротко позвонив в дверь, они вошли как раз в тот момент, когда Андрей, натягивая свитер, спускался по лестнице.
– Доброе утро, Рамзес. Здравствуйте, - поприветствовал он вошедших, - прошу к столу, сейчас будет готов кофе.
– Уже несу, - прокричала Ольга из кухни, - вы пока
Через минуту она появилась в комнате с подносом в руках.
– Доброе утро. Пожалуйста, присаживайтесь. Вот сахар, вот корица…
– Познакомьтесь, это - наш друг Хоссан, - произнес Размес, и его спутник поклонился.
– К сожалению, он не говорит по-русски, но так же, как и я, рад приветствовать вас в этом великом городе. Хоссан будет сопровождать нас в дороге.
Мужчины сели за стол.
Андрей разлил кофе гостям и, не зная, о чем говорить, включил телевизор.
– Как вам спалось?
– Рамзес поднял свою чашку, помешивая сахар.
– Да, честно говоря, мы почти не спали, - улыбнулся Андрей, - воздух свободной Франции пьянит, знаете ли… Немножко искупались, потом на балконе посидели… Здесь просто потрясающее небо.
– И потрясающие звезды, - вмешалась Ольга.
– Кстати, почему вы - вдвоем? Мы поедем без Нури?
– Он ждет за рулем. Но спешить не надо, собирайтесь спокойно… О, что это? Сделай, пожалуйста, погромче, - Рамзес неожиданно заинтересовался телепередачей и что-то сказал своему спутнику по-арабски. Тот коротко ответил и тоже уставился на экран.
Андрей прибавил звук. Ольга замерла, пытаясь понять, о чем говорит диктор.
– Ничего особенного, - облегченно вздохнул Рамзес.
– Просто последнее время новости стали рассказывать таким серьезным тоном, словно речь идёт о начале третьей мировой войны.
– Министр внутренних дел Франции Юсуф Аль-Хеба объявляет о начале проведения в республике крупномасштабной полицейской операции в рамках общеевропейского проекта «ЕС без террора», - перевела Ольга.
– Задачей полиции и спецслужб станет усиление мер безопасности в стране в связи с возросшей активностью международных террористических организаций, таких как «Белый Фронт» и «Движение Хаос».
– Ничего себе, - удивился Андрей, - «Хаос» и в Европе орудуют, оказывается.
– Весной прошлого года, - невозмутимо пояснил Рамзес, - они напали на тюремный автобус, который перевозил особо опасных заключенных из «Ла-Санте».
– Зачем, интересно?
– Им был нужен человек по имени Селим «Нафах», что значит «Заклинатель змей». А спустя месяц после того, как «Хаос» похитил его, этот человек совершил то, чего от него ждали.
– Что же он сделал?
– На бульваре Ланне находится посольство Канады. Угнав где-то фургон, Селим начинил его пластидом и, протаранив ограждение, заехал на дипломатическую стоянку.
Полицейские расстреляли его почти сразу, но «Нафах» успел подъехать к автобусу с гостями и активировал взрыватель. Погибло восемнадцать человек. Четверо из них были депутатами Европарламента.
– Даже не слышал об этом инциденте.
– В прессе он почти
– Понимаю. Но по мировым масштабам нападение на тюремный автобус не такое уж глобальное преступление, даже с учетом последствий.
– Три месяца назад в туннеле под Мон-Бланом, - продолжал вспоминать Рамзес, - один из автомобилей, кажется, «ламборджини», внезапно съехал на обочину и остановился. Из него вышла молодая женщина. Она открыла капот, с минуту разглядывала двигатель, а затем шагнула к дороге, где её подобрала попутная машина.
– Так, а смысл?
– В багажнике оставленного «ламборджини» сотрудники охраны туннеля обнаружили мощнейшую бомбу. Через считанные минуты там должен был пройти автопоезд с ядерными отходами. Вы представляете, что могло случиться, если бы не расторопность полиции?
– Об этом инциденте сообщали в «Эн-Би-Си». Только причем здесь «Хаос»?
– На корпусе бомбы было написано: «Я ИДУ».
– Тогда понятно. Но в прессе про надпись не было ни слова.
– Не было. Зато полиция чуть ли не каждую неделю проводит одну акцию за другой: то массовые депортации, то проверки на скоростных трассах… Впрочем, нас это не коснется, - Рамзес улыбнулся и посмотрел на Хоссана.
На этот раз микроавтобус был совсем другой: без единого плаката, новый, темно-синего цвета, с тонированными стеклами и красными дипломатическими номерами.
Хоссан сел на переднее сиденье, рядом с Нури. Все остальные устроились в салоне. Когда выезжали из двора, Андрей обернулся, чтобы при свете дня взглянуть на приютивший их дом.
Проследив за его взглядом, Рамзес понимающе качнул головой:
– Я где-то читал, что ощутить жизнь по-настоящему можно только в старых домах старых городов. Так и хочется задержаться здесь ещё хотя бы на день, или даже на час…
– Или навсегда… - произнес Андрей задумчиво и почувствовал, как его ладонь, лежащую на подлокотнике кресла, накрыла ладонь Ольги.
Закончив петлять по узким и тесным утренним улочкам парижского предместья, загроможденным неописуемым количеством припаркованных мотоциклов, а также крошечных древних «пежо» и «смартов», минивэн выехал, наконец, на широкую скоростную автомагистраль, ведущую, судя по дорожным указателям, на северо-восток страны.
– Уж не направляемся ли мы в Бельгию?
– пошутил Андрей, когда они проехали знак «Брюссель - 377 км».
– Почти. Немного не доедем до границы, - серьезно ответил Рамзес, погруженный в свои мысли.
Дорога проходила через малонаселенные районы, и большую часть времени за окнами можно было наблюдать только причесанную, подстриженную и подкрашенную европейскую природу. Изредка встречались небольшие скопления старинных двух- и трехэтажных домиков, контрастировавших с современными компактными мотелями и сверкающими, недавно отстроенными мечетями.
Через два часа пути автомобиль свернул с главной трассы и по узкому асфальтированному шоссе углубился в довольно густой хвойный лес.