Абсолютное доказательство

Джеймс Питер

Проглотив несколько таблеток и запив их водой, Росс вошел на кухню своей крохотной квартирки на третьем этаже дома по Портленд-роуд. С первого этажа плыл пряный запах какого-то индийского блюда; от него к головной боли присоединилась тошнота. Росс откусил пару раз от банана, запил яблочным соком – стало немного лучше. Бросил взгляд на листок-напоминалку, приклеенный к кухонному столу: «День рождения папы: отправить открытку». «Ага, потом», – сказал он себе. Спустился вниз, пройдя мимо своего велосипеда в холле, и вышел в темноту, под моросящий дождь.

Десять минут трусцой – и Росс уже входит в гимнастический зал. Помещение, пропитавшееся неистребимым запахом пота, несмотря на ранний час, не пустовало. Кто-то бежал по дорожкам, кто-то качался на тренажере, кто-то занимался с тренером. Оглушительно гремела из динамиков музыка «Куин». Росс шагнул на кросс-тренажер, включил дисплей и начал обычную двадцатиминутную разминку.

Ускоряя шаг, он следил за показаниями пульса – 110… 120… 130… и вдруг услышал голос. Голос своего брата Рикки. Громко, отчетливо, словно из-за спины – брат звал его.

Как такое возможно? Рикки живет в Манчестере, за двести шестьдесят миль отсюда. Стажируется в управлении отелем. По телефону они общаются редко, хотя вчера Рикки прислал «мыло» с предложением обсудить, какой подарок выбрать отцу на шестидесятилетие.

А в следующий миг Росса словно током ударило. Закружилась голова, как на какой-то сумасшедшей ярмарочной карусели. «Что со мной? – думал он в панике, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. – Недостаток сахара? Или сердечный приступ?»

Стены вокруг пошли ходуном, тренажеры расплылись в бесформенные серые пятна…

Его засасывало в бесконечный темный тоннель. Все вокруг плясало; он отчаянно вцепился в рукояти тренажера, чтобы не упасть. Где-то вдалеке возник свет, с каждой секундой становящийся все ярче. Перед глазами замелькали образы. Зародыш. Младенец. Лицо матери. Лицо отца. Летящий мяч. Учитель у доски. Моя жизнь, понял вдруг Росс. Это моя жизнь проносится перед глазами.

«Я умираю?!»

Миг – и Росса окутал теплый успокаивающий свет. Целый океан света. Он качался на сияющих волнах, а над ним выплыло из тьмы лицо брата.

– Все хорошо, Росс, правда? У нас все хорошо? Мы с тобой крутые?

Рикки. Брат-близнец, которого Росс, откровенно говоря, терпеть не мог. В Рикки его раздражало все – то, как он выглядит, говорит, ест, смеется. И неудивительно: смотреть на него было все равно что в зеркало.

Говорят, близнецы с рождения связаны нерасторжимыми узами. Близки друг другу, как никто иной. Ничего подобного Росс никогда не чувствовал; напротив, сколько себя помнил, он не выносил брата. Должно быть, еще и потому, что родители всегда любили Рикки больше, а тот, идиот, этого даже не замечал.

При первой возможности Росс сбежал из дома – подальше от Рикки. В другой город, в другой колледж. Было искушение даже имя сменить.

А теперь брат качался перед ним на волнах света, отчаянно протягивая к нему руки – и Росс пытался дотянуться до него, но не мог; волны уносили брата прочь, как уносит неосторожного пловца бурный прибрежный отлив.

– Росс! – В голосе Рикки звучало почти отчаяние. – Мы с тобой крутые, правда?

– Да, мы с тобой крутые! – ответил Росс.

В ослепительной вспышке свет поглотил его брата… и погас.

Все изменилось вдруг. Росс вновь ощутил запахи – пота, ковра, чьих-то немытых волос. Услышал грохот музыки. Над ним склонялись лица. Сердце отчаянно колотилось.

– Эй, что с вами?

Росс в панике оглядывался. Он умер? Или все-таки нет?

Кто-то помог ему встать, довел до скамьи и усадил. Мускулистый мужчина – тренер, понял Росс – протянул пластиковый стаканчик с водой.

– Вот, выпейте.

Он покачал головой, все еще пытаясь понять, что с ним произошло.

– Перетренировался? – спросили над головой.

– Нет… нет, я… – Росс умолк, не зная, какими словами объяснить происшедшее.

– Может, врача вызвать?

Он снова помотал головой.

– Нет-нет, я в порядке. Правда. Уже все хорошо. Наверное, нужен сахар или еще что-нибудь такое…

– Не вставайте, посидите несколько минут.

Через минуту ему принесли чайную ложку меда, и Росс покорно его проглотил.

– Вы диабетик? – участливо спросил кто-то из персонала.

– Нет, я… нет.

Только через десять минут он смог встать, ни за что не держась. Еще раз заверил, что с ним всё в порядке, и отправился домой, не обращая внимания ни на промозглый холод, ни на дождь. Подъем по лестнице на третий этаж дался ему с таким трудом, словно Росс взбирался на высокую гору.

В спортзале он сказал, что чувствует себя отлично. Вранье: ему было худо, как никогда. Пошатываясь, Росс ввалился к себе в квартиру… и в этот миг в кармане зазвонил сотовый телефон. Он взглянул на экран – незнакомый номер.

Нажал кнопку:

– Алло!

– Росс? Господи, это Росс? – Женщина на том конце захлебывалась рыданиями.

Синди, узнал он ее. Девушка Рикки.

– П-привет, – с трудом проговорил Росс. – Синди? Что стряслось?

Она разрыдалась и несколько секунд не могла вымолвить ни слова.

– Рикки…

– Что?

– Только что позвонили из полиции. Рикки бегал в парке, и на него упало дерево. Полчаса назад. Дерево. Его раздавило. Сказали, умер на месте. Господи, Росс, Рикки больше нет!

Глава 3

Июль 2009 года

Годы бомбардировок и уличных боев превратили все гостиницы Лашкаргаха в развалины, а персонал их – те, кого не успели вырезать талибы – давно разбежался. Считалось, что ездить сюда не стоит: журналистов здесь нередко похищали, нескольких казнили. Те представители международной прессы, что все же отважились сюда приехать, ютились в палатках на краю города – на огороженной и укрепленной территории базы сил коалиции в провинции Гельманд.