Абсолютное оружие (сборник)
Шрифт:
Но на дне колодца… там скрывалась тайна ускорения!
Человек, Специалист, Ускоритель – теперь он целиком влился в Команду, растворился в ней и как бы обнял Мыслителя и Передатчика за плечи.
Внезапно Корабль рванулся вперед с восьмикратной световой скоростью. И эта скорость все возрастала.
ТЕЛО
Открыв глаза, профессор Мейер увидел беспокойно склонившихся над собой трех молодых хирургов. Внезапно ему пришло в голову,
Его так поразило это откровение, что лишь через несколько секунд он понял, что операция прошла успешно.
– Как вы себя чувствуете, сэр?
– Все хорошо?
– Вы в состоянии говорить, сэр? Если нет, качните головой. Или моргните.
Они жадно смотрели.
Профессор Мейер сглотнул, привыкая к новому нёбу, языку и горлу. Наконец произнес очень сипло:
– Мне кажется… Мне кажется…
– Ура! – закричал Кассиди. – Фельдман, вставай!
Фельдман соскочил с кушетки и бросился за очками.
– Он уже пришел в себя? Разговаривает?
– Да, он разговаривает! Фредди, мы победили.
Фельдман нашел очки и кинулся к операционному столу.
– Можете сказать еще что-нибудь, сэр? Все что угодно.
– Я… Я…
– О боже, – выдохнул Фельдман. – Кажется, я сойду с ума.
Трое разразились нервным смехом. Они окружили Фельдмана и стали хлопать его по спине. Фельдман тоже засмеялся, но затем зашелся кашлем.
– Где Кент? – крикнул Кассиди. – Он удерживал осциллограф на одной линии в течение десяти часов.
– Отличная работа, черт побери! Где же он?
– Ушел за сандвичами, – ответил Люпович. – Да вот он.
– Кент, все в порядке!
На пороге появился Кент с двумя бумажными пакетами и половиной бутерброда во рту. Он судорожно сглотнул.
– Заговорил?! Что он сказал?
Раздался шум, и в операционную ввалилась толпа людей.
– Уберите их! – закричал Фельдман. – Где этот полицейский? Сейчас никаких интервью.
Полицейский выбрался из толпы и загородил вход.
– Вы слышали, что говорят врачи, ребята?
– Нечестно, это же сенсация!
– Его первые слова?
– Что он сказал?
– Он действительно превратился в собаку?
– Какой породы?
– Он может вилять хвостом?
– Он сказал, что чувствует себя отлично, – объявил полицейский, загораживая дверь. – Идем, идем, ребята.
Под его растопыренными руками прошмыгнул фотограф. Он взглянул на операционный стол и пробормотал:
– Боже мой!
Кент закрыл рукой объектив, и в этот миг сработала вспышка.
– Какого черта?! – взревел репортер.
– Вы счастливейший обладатель снимка моей ладони, – саркастически произнес Кент. – Увеличьте его и повесьте в музее современных искусств. А теперь убирайтесь, пока я не сломал вам шею.
– Идем, ребята, – строго повторил полицейский, выталкивая газетчиков. На пороге он обернулся и посмотрел на профессора Мейера. – Просто не могу поверить! – прошептал он и закрыл за собой дверь.
– Мы кое-что заслужили! – воскликнул Кассиди.
– Да, это надо отметить!
Профессор Мейер улыбнулся – мысленно, конечно, так как лицевая экспрессия была ограничена.
Подошел Фельдман.
– Как вы себя чувствуете, сэр?
– Превосходно, – осторожно произнес Мейер. – Немного не по себе, пожалуй…
– Но вы не сожалеете? – перебил Фельдман.
– Еще не знаю, – сказал Мейер. – Я был против из принципа. Незаменимых людей нет.
– Есть. Вы. – Фельдман говорил с горячей убежденностью. – Я слушал ваши лекции. О, я не претендую на понимание и десятой части, математическая символика для меня только хобби. Но ваши знаменитые…
– Пожалуйста, – выдавил Мейер.
– Нет, позвольте мне сказать. Вы продолжаете труд Эйнштейна. Никто больше не в состоянии закончить его. Никто! Вам нужно было еще пару лет существовать в любой форме. Человеческое тело пока не хочет принимать гостя, пришлось искать среди млекопитающих…
– Не имеет значения, – оборвал профессор. – В конце концов, главное – интеллект. У меня слегка кружится голова.
– Помню вашу последнюю лекцию в Гарварде, – сжав кулаки, продолжал Фельдман. – Вы выглядели таким старым! Я чуть не заплакал – усталое изможденное тело…
– Не желаете выпить, сэр? – Кассиди протянул стакан.
Мейер засмеялся.
– Боюсь, мои формы не приспособлены для стаканов. Лучше блюдечко.
– Ух, – вырвалось у Кассиди. – Правильно! Эй, несите сюда блюдечко!
– Вы должны нас простить, сэр, – извинился Фельдман. – Такое ужасное напряжение. Мы сидели в этой комнате почти неделю, и сомневаюсь, что кто-нибудь из нас поспал восемь часов за это время. Мы чуть не потеряли вас…
– Вот! Вот блюдечко! – вмешался Люпович. – Что предпочитаете, сэр? Виски? Джин?
– Просто воду, – сказал Мейер. – Мне можно подняться?
– Позвольте…
Люпович легко снял его со стола и опустил на пол. Мейер неуверенно закачался на четырех ногах.
– Браво! – восторженно закричали врачи.
– Мне кажется, завтра я смогу немного поработать, – сказал Мейер. – Нужно придумать какой-нибудь аппарат, чтобы я смог писать. По-моему, это несложно. Очевидно, возникнут и другие проблемы. Пока мои мысли еще не совсем ясны…
– Не торопитесь.
– О, только не это! Нам нельзя потерять вас.