Абсолютное оружие (сборник)
Шрифт:
Внезапно длинная тень падает наискось через стол, чья-то фигура заслоняет свет. Еще не осознав, в чем дело, я скатываюсь со стула, «пушка» уже в руке, курок взведен, указательный палец напрягся на спусковом крючке. Тонкий испуганный мальчишеский голос:
– О! Простите меня, мистер Уошберн!
Это тот самый курносый веснушчатый парнишка, что раньше, как я заметил, следил за мной. Он завороженно уставился на дуло моей «пушки». Он безумно напуган. Впрочем, черт возьми, он и должен быть напуган, раз уж
Большим пальцем я снимаю с боевого взвода курок моего «сорок четвертого». Я встаю в полный рост, отряхиваюсь, поднимаю стул и сажусь на него. Бармен по кличке Кудрявый приносит мне новую порцию виски.
Я говорю парнишке:
– Послушай, парень, ты не нашел ничего более подходящего, чем вот так вырастать позади человека? Ведь самой малости не хватило, чтобы я отправил тебя к чертовой бабушке за здорово живешь.
– Извините, мистер Уошберн, – говорит он. – Я здесь новенький… Я не подумал… Я просто хотел сказать вам, как восхищаюсь вами…
Все правильно: это новичок. Видно, совсем еще свеженький выпускник Школы Мастерства Вестерна, которую все мы заканчиваем, прежде чем выходим на Площадку. Первые недели в Вестерне я и сам был таким же зеленым юнцом.
– Когда-нибудь, – говорит он, – я буду точно таким, как вы. Я подумал, может, вы дадите мне несколько советов? У меня с собой старая «пушка»…
Парнишка выхватывает револьвер, и я опять реагирую прежде, чем успеваю осознать происходящее: выбиваю из его руки «пушку» и срубаю мальца с ног ударом кулака в ухо.
– Черт тебя подери! – кричу я. – У тебя что, совсем мозгов нет? Не смей вскакивать и выхватывать «пушку» так быстро, если не собираешься пустить ее в дело.
– Я только хотел показать… – говорит он, не поднимаясь с пола.
– Если ты хочешь, чтобы кто-нибудь взглянул на твою «пушку», – говорю я ему, – вынимай ее из кобуры медленно и легко, а пальцы держи снаружи от предохранительной скобы. И сначала объявляй, что собираешься делать.
– Мистер Уошберн, – говорит он, – не знаю, что и сказать.
– А ничего не говори, – отрезаю я. – Убирайся отсюда, и дело с концом. Сдается мне, от тебя только и жди несчастья. Валяй, показывай свою чертову «пушку» кому-нибудь другому.
– Может, мне показать ее Джо Поттеру? – спрашивает парнишка, поднимаясь с пола и отряхиваясь.
Он смотрит на меня. О Поттере я не сказал еще ни слова. Он судорожно сглатывает, понимая, что снова сел в лужу.
Я медленно встаю.
– Изволь объяснить, что ты хочешь сказать.
– Я ничего не хочу сказать.
– Ты уверен в этом?
– Абсолютно уверен, мистер Уошберн. Простите меня!
– Пошел вон, – говорю я, и парнишка живо сматывается.
Я подхожу к стойке. Кудрявый вытаскивает бутылку виски, но я отмахиваюсь, и он ставит передо мной пиво.
– Кудрявый, – говорю я, – молодость есть молодость, и здесь винить некого. Но неужели нельзя ничего придумать, чтобы они хоть чуть-чуть поумнели?
– Думаю, что нет, мистер Уошберн, – отвечает Кудрявый.
Какое-то время мы помалкиваем. Затем Кудрявый говорит:
– Натчез Паркер прислал известие, что хочет видеть тебя.
– Понятно, – говорю я.
Наплыв: ранчо на краю пустыни. В отдельно стоящей кухоньке повар-китаец точит ножи. Один из работников, старина Фаррел, сидит на ящике и чистит картошку. Он поет за работой, склонившись над кучей очисток. У него длинное лошадиное лицо. Повар, о котором он и думать забыл, высовывается из окна и говорит:
– Кто-то едет.
Старина Фаррел поднимается с места, приглядывается, яростно чешет в копне волос, снова прищуривает глаза.
– Эх, нехристь ты, нехристь, китаеза. Это не просто кто-то, это как пить дать мистер Уошберн, или я – не я и зеленые яблочки – не творение господне.
Старина Фаррел поднимается, подходит к фасаду главной усадьбы и кричит:
– Эй, мистер Паркер! К вам едет мистер Уошберн!
Уошберн и Паркер сидят вдвоем за маленьким деревянным столиком в гостиной Натчеза Паркера. Перед ними чашки с дымящимся кофе. Паркер – крупный усатый мужчина – сидит на деревянном стуле с прямой спинкой, его высохшие ноги укутаны индейским одеялом. Ниже пояса он парализован: в давние времена пуля раздробила позвоночник.
– Ну что же, Уошберн, – говорит Паркер, – я, как и все мы на Территории, наслышан об этой твоей истории с Малышом Джо Поттером. Жутко представить, что за встреча у вас выйдет. Хотелось бы на нее посмотреть со стороны.
– Я и сам не прочь посмотреть на нее со стороны, – говорю я.
– И где же вы намерены повстречаться?
– Полагаю, в аду.
Паркер подается вперед:
– Что это значит?
– Это значит, что я не собираюсь встречаться с Малышом Джо. Я направляюсь в Бримстоун, а оттуда – все прямо и прямо, подальше от Малыша Джо и всего вашего чертова Дикого Запада.
Паркер подается вперед и зверски дерет пальцами свои седые лохмы. Его большое лицо собирается в складки, словно он впился зубами в гнилое яблоко.
– Удираешь? – спрашивает он.
– Удираю, – говорю я.
Старик морщится, отхаркивается и сплевывает на пол.
– Из всех людей, способных на такое, меньше всего я ожидал услышать это от тебя. Никогда не думал, что увижу, как ты попираешь ценности, во имя которых всегда жил.
– Натчез, они никогда не были моими ценностями. Они достались мне готовенькими, вместе с ролью. Теперь я завязал с ролью и готов вернуть ценности.