Абсолютные неприятности
Шрифт:
– Да ладно уже, - говорю тогда, - развлекаться-то! Человек тут первый раз, а вы уже и лезете с вашими насмешками! Ни стыда, - говорю, - ни совести...
Это им ужасно понравилось, они прямо закатились там у себя на деревьях.
А та первая девочка отсмеялась и говорит:
– Ну и зачем же ты, воин звёзд, посетил нашу землю?
– Вашу Мангру?
– спрашиваю.
– Нет, - говорит.
– Наш Поющий Лес.
– Честно?
– говорю.
– Случайно. Я тут ищу кое-что, ну и приземлился в вашем лесу наугад.
Они вроде бы заинтересовались даже больше, чем я мог рассчитывать.
–
– спрашивает один в голубых шелках.
– Ну, как вам сказать, - говорю.
– Вроде как такую вещь, которая двигает машины.
А они как давай корчить брезгливые гримаски!
– Машины? Это такие грубые, тяжёлые и вонючие?
– Какая бяка! Фу! И зачем это, спрашивается, их куда-то двигать?
– И ты вот это ищешь у нас? А ты, оказывается, нехороший, небесный воин...
– А что, - спрашиваю, - собственно, в машинах плохого?
А та первая девочка сморщила носик и говорит:
– А что хорошего? Неестественно, гадко и грязно.
– А как же, - говорю, - железные крылья? Ведь круто же, а?
Вот тут они по-настоящему развеселились. Все их прежние хихиксы просто в счёт не идут. Они повизгивали, и стонали, и вытирали слёзки, а когда вдосталь наразвлекались, спустились вниз со своих деревьев.
Красивое было зрелище и странное. Вроде перышек, если их бросить с высоты: медленно так спланировали, только волосы волной разлетелись и рубашечки раздулись, как парашютики. И на землю не встали, а вроде как дотянулись до неё кончиками пальцев - у всех босые ножки, зуб даю, лучшие ножки в нашей части галактики. Совсем игрушечки.
В общем, сущее кино. Но нарисовать-то, дело ясное, что угодно можно - а тут всё наяву! И я ещё подумал: сколько ж весит такая лапусечка? Положим, рост у них не богатырский - но всё-таки? Ведь живое же тело!
А они тем временем окружили мою авиетку и комментируют:
– Как внушительно! Почти божественно!
– Н-да-с, совершенная техника...
– Удивительно просто: неужели такая ко-онструкция - и вдруг летает?!
– А давайте её сталкивать! Со скалы, например? Бабах!
– Хватит уже!
– говорю.
– Давайте вас сталкивать! Вы ведь сами сверху вниз летаете!
А они - хи-хи-хи - и врассыпную! Как связка воздушных шариков с гелием внутри, если верёвочка лопнет. И до меня дошло, что не весят они абсолютно ничего.
Я одного, что подвернулся, в лиловых цветах, поймал за ножку. Крохотная тёплая ножка - и тянет вверх, как тот самый шарик на ниточке, легонько, но ощутимо. А владелец как брыкнётся!
– Свободу летающему люду!
– кричит.
– Помогите, охотятся!
Похоже, они дружно решили, что развлекалово продолжается.
Я всех их девочек переподнимал - будь у меня такая подруга, на руках бы её всю жизнь носил, честное слово! Одно удовольствие. Они свой вес меняют, как захотят - и когда им летать не надо, делаются, как маленькие птахи. Будто одну одёжку в руках держишь. Что они с законом тяготения вытворяют - я так и не понял. Я их серьёзно спрашиваю, а они издеваются в своём стиле:
– Бабочек едим.
– Не слушай её, всё по-другому: берёшь ветер, только несильный, обвязываешь шарфиком...
– Всё враньё, слушай меня: тут самое главное - ни о чём не думать. От мыслей
– Слушайте, трепачи, - говорю, - скажите лучше, где вы так насобачились говорить по-нашему?
– Мы, - хохочут, - дорогуша, вообще всё знаем!
– И как только, - говорю, - у вас головы не перевешивают? Ну ладно. Если всё знаете, тогда где взять пирит?
– А это минерал? Тогда под землёй. А если под землёй - значит, в подземельях ищи. Пусть тебе хозяева подземелий сами покажут.
– А где, - спрашиваю, - те подземелья?
– Вот сейчас и выкопаем, - говорят.
– Только бы ты улыбался.
Поди получи от них серьёзную информацию!
Но к тому моменту я с ними уже освоился. Всё-таки славненькие, весёлые... сволочи... И вокруг их уже собралось душ пятьдесят. Что показательно: дети у них такие же лапулечки, только маленькие, а старых и даже просто зрелых совсем не видно. Все подросточки. И я даже подумал, что эта летающая братия совсем не взрослеет. В принципе. Что они это физически не могут. Помню, даже решил, что они и не умирают - ну как таких вообразить мёртвыми? Невозможно...
Где они живут, в смысле, где у них дома, я так и не узнал. "Здесь и живём", - говорят. Но не на деревьях же! Чем питаются и как делают себе такую одежду и такие феньки - между прочим, сложные в работе безделушки - опять же непонятно. "Колдуем", - говорят. Но, несмотря на всю эту чушь, я понял, что мозги у них не первобытные. Что они до чего угодно сходу дорубают. И я решил, что на Мангре все жители такие умные, смелые и весёлые. И хорошенькие.
Звали они себя - Летающий Народ.
Я ту, первую девочку, у которой имя пишется нотами, с собой звал. Объяснялся в вечной любви с первого взгляда. Но дозовёшься, как же! Смеётся и похабничает, как старый пират с перепою. И взаимопонимания я от неё не дождался...
Жуть, как мне жаль улетать было. К вечеру они костёр устроили - зажгли непонятно что, неизвестно как - и горит выше травы. И у них откуда-то оказался мёд, хлеб как пирожное и какой-то странный выпивон, в вазах или бутылях, светящийся. Внутри организма он, по-моему, тоже светится, субъективное наблюдение.
Уютный выдался вечерок и ночка ничего себе, если не считать, что добропорядочная до безобразия. Они песни пели, но исключительно наши песни, причем самые хамские - а я, помнится, всё просил их сказать что-нибудь на местном наречии, чтоб дешифратор настроить. Но они, верно, думали, что я уже совсем в хламину накачался, потому что несли какую-то изящную тарабарщину с просветлёнными минами... Нет, всё равно славно.
А где подземелья, они мне так и не сказали. Врали, трепались - и отпускать не хотели. Но утром я всё-таки улетел. В просветлённо-грустном настроении, и направление выбрал по собственным догадкам...
***
А утречко выдалось славное. Ясное, свежее и тёплое.
Но минут через пятнадцать полёта на самой малой, чтоб всё рассмотреть получше, лес кончился. И солнечное утро кончилось. И похолодало сразу, и потемнело, и облачка набежали непонятно откуда. И потянулась под авиеточным бортом ровная травяная степь под пасмурными небесами - скучноватое, надо сказать, зрелище.