Абсолютные неприятности

Далин Макс Андреевич

Дёрнуло меня от макушки до самых пяток. Ножку я увидал, представляете!? Торчит из зарослей ножка, босая, крохотная, вся в ссадинах и крови!

Дураку ясно, у кого может быть такая ножка!

– Ё...
– говорю.
– Да стой ты, Ада! Смотри!

И спрыгиваю с лошади. Спрыгивать я лихо научился, как настоящий наездник - куда приятней и проще, чем залезать снова.

– Золотко, - говорю туда, в куст, - ты меня слышишь, а?

Услыхали. Ножку подтянули и сели.

Сидит в этой пыли у дороги, в высокой траве, крохотный лешачок, эльфёнок летающий. Незнакомый. Выглядит жутко. В смысле, жалко. Лохматый, пыльный, без цветочков,

без блестяшек, в длинной рубахе из мешковины какой-то драной... В тёмных пятнах - в крови, силы небесные!

И тут я, идиот, наконец, сообразил: ничего в них сверхъестественного нету! И больно им бывает, и умирают они, как и мы. И никакие они не ведьмы, просто необычная такая раса со своими причудами. И у меня аж сердце кольнуло.

Я полез в заросли, а он смотрит и улыбается. Успокоенно так. Знаю я такую улыбку: как у тех ребят, к которым ты успел на помощь, когда у них уже один баллон кислорода на троих оставался.

Я его поднял и вынес на дорогу. Он лёгонький был, но чуток потяжелее, чем мои дружки в лесу. Будто у него этот самый внутренний регулятор веса вырубился от боли или ещё от чего... и он, как ребёночек, положил мне голову на плечо - а пахло от него сквозь пыль Поющим Лесом и тамошними цветами.

И вот выбираюсь я на ровное место с этим птенчиком и вдруг вижу: уставилась Ада на нас, как моль на нафталин, рука на эфесе, общий вид - готовность номер один.

– Ада, - говорю, - расслабься. Великие воины с ранеными не сражаются, дык?

– Это, - шипит, - ведьмак из леса! Что он тут делает?

Меня такое зло взяло - дышать стало трудно.

– Загорает!
– рявкаю.
– Ты что, не понимаешь, что он делает, трах-тибидох!? Общался с твоими колдунами, дошло, наконец!?

Ада обороты слегка скинула, но рожа хмурая и смотрит искоса.

– Мне, - говорит, - это не нравится. Мне вообще не нравятся летающие ведьмы.

– А мне очень нравятся, - говорю.
– У них мозги есть, и ещё они пауков не боятся.

Тут мой раненый тихонечко хихикнул, как в лесу, а я подумал, что он выживет, раз может ехидничать. Зато Ада разобиделась в пух и прах и выдаёт мстительно:

– Поехали, Снайк. Ты верхом-то сесть сумеешь?

– Какая ты заботливая, - говорю.
– Не беспокойся, пожалуйста, дорогая - без шибко грамотных разберусь.

Я посадил своего найдёныша на лошадь, а он, добрая душа, подал мне руку. И никаких эксцессов. Ну что бы я без него делал?

– Как ты, старина?
– спрашиваю.
– Живой?

– Маленько есть, - отвечает. Чуточку хрипло для лешака.
– Спасибо, Снайк. Теперь всё - путём.

– А тебя как звать?
– говорю.

Махнул ресничищами, как девочка, и пропел в две ноты, с улыбочкой:

– Ори...

***

С того момента, как я лешака нашёл, жизнь пошла чуток повеселее. Мне действительно летучий люд нравится - даже то, что они всё время хохмят и треплются. Куда приятней, чем с угнутой мордой нести всякую злобную чушь.

Славно. Едем не торопясь, Ори к моему плечу привалился - и гонит, и гонит... Диву даёшься, как это можно часами придумывать всякие весёлые прогоны и болтать без передышки. Но приятно послушать толкового собеседника. Даже Ада, я замечаю, прислушивается, хотя невзлюбила его сходу - невооружённым глазом заметно.

А я очень и очень много всего выяснил. Например, что у лешаков с колдунами, которые на самом деле не колдуны

вовсе, а хозяева подземелий, отношения жутко напряжённые, чтоб не сказать больше. И что в действительности это две высокоразвитые мангровые расы. Подземный народ, видите ли, технократы, у них машинная культура, а лешаки такое дело не принимают. У них самих развитие по какому-то другому пути пошло, как выразился Ори, "наша обалденно совершенная психика позволяет обходиться без механических протезов". Имеет место контроль лешаковского живого разума над мёртвой материей, и тот контроль привёл к тому, что мёртвой материи осталось не чересчур много. Всё одухотворилось. Во всяком случае, в их Поющем Лесу и других местах, которые они по-настоящему контролируют. Они там делают себе климат и улучшают свою среду обитания до полного совершенства. И норовят переделать весь мир в нечто доброе, прекрасное и гармоничное, в общем, сказку сделать былью и устроить микроэдем во плоти, в масштабе отдельно взятой планеты.

Такое дело подземным не нравится. У них насчёт сказки и были другие представления. Они агрессивные, и им хочется самим всё менять по своему усмотрению. И если лешаки воевать не умеют в принципе, то подземные собаку съели на этом деле. У них имеется настоящее оружие. Если лешак попадётся подземным в лапы, ему мало не покажется. А попадают, часто случается.

Одно время летающий люд пытался вести переговоры. Но те переговоры, ясен перец, никуда не вели, потому что моментально выяснилось: в сущности, каждый хочет весь мир себе заграбастать и жить в своё удовольствие, ни с кем не делясь. И поэтому теперь идёт постоянная полувойна за сферы влияния.

Лешаки стараются с подземными не пересекаться, но плоховато выходит.

– Да ещё такие, как эта дама, - говорит, - под руками путаются на нашу голову.

Самым невинным тоном.

Ада как вскинулась! Ну первое из всего рассказа Ориного, что она до конца поняла.

– Ты как смеешь такое говорить, - кричит, - ведьмак паршивый!? Подобрали, не издох - сиди, молчи и радуйся!

А Ори будто не слышит.

– Это, - говорит, - Снайк, в нашем мире - побочный продукт эволюции антропоидов. Тупиковая ветвь. Почему-то боятся возможностей собственных мозгов, от страха клинятся и не могут развиваться. Мы их охраняем от подземных жителей, как интересную редкость, а они вот так выступают при случае. Не знают, кто их кормит и воспитывает.

– Кто это тупиковая?
– Ада говорит. И пыжится.

– Правильно, - отвечает Ори.
– Ты, моя прелесть.

– Скажи ему, Снайк, - рявкает Ада, - чтоб не смел оскорблять Жрицу Третьей Луны, а то я за себя не ручаюсь!

– Жрица!
– и Ори воздевает глазки.
– Не жри меня, милая, а?

– Да хватит уже, - говорю.
– Вот и не подерётесь!

– А что он всё время говорит непонятное?
– Ада бурчит.
– Ведь заклинания, наверно.

– Успокойся, - говорю, - девочка, порчу не наведут. Я слежу.

Ори на меня понимающе посмотрел и промолчал. Ада его застрелила презрительным взглядом и отвернулась. И я понял, что можно нормально разговаривать дальше.

Мне ужасно хотелось понимающему собеседнику в плечико поплакаться, как меня обокрали, бедного. Но разве у лешего зловредного дождёшься сострадания?

Сплошные хихиксы.

– Одного понять не могу, - говорю, - как этот гад туда попал? Я сейчас так понимаю, что там ваши земли, да? И потом: как же это ему удалось переманить вашу девочку? Она ж с ним заодно была...