Абсолютный порядок
Шрифт:
Идти завтракать было уже слишком поздно, поэтому Триш вызвала официанта и заказала тост с кофе. Около десяти подали холодный и горький кофе, а также тост, приготовленный из светлого плохо пропеченного хлеба для сандвичей. Ее утешала лишь мысль, что ленч удастся лучше.
Вспомнив первую сцену Фей Данэвей в «Дорогой маме», Триш заказала корзиночку со льдом и решила проверить на себе его восстанавливающую силу. Она взяла пригоршню ледяных кубиков и прижала к лицу. Через несколько секунд боль стала невыносимой, и Триш бросила лед в раковину. Боже, она не рождена, чтобы быть обаятельной!
Душ тоже оказался тяжким испытанием. Струи кипятка и холодной воды чередовались всякий раз, как кто-нибудь в отеле спускал воду в унитазе или поворачивал кран. Триш завернулась в полотенце и подкрасила лицо при сером свете дня, струившемся сквозь грязное окно.
Она действовала терпеливо, осторожно наложила тональный крем под глазами, чтобы скрыть мешки, нанесла тени на веки и отделила каждую ресничку специальной щеточкой. Закончив, Триш причесалась точно так, как научила ее Норин, и волосы легли великолепно. Пока неплохо. Триш надела свой новый прекрасный костюм, ботинки, переложила вещи в новую сумочку. «Смотрите, сенатор, вот и я», – казалось, говорила новая женщина, глядевшая на нее из зеркала.
Приехав во «Времена года» пораньше, она поднималась по главной лестнице в ресторан, внимательно разглядывая каждую деталь восхитительного орлиного гнезда, вырезанного из мрамора. Высокие потолки, изобилие зелени, никаких уютных уголков, заметила она. Элегантно, но предназначено совсем не для того, что имела в виду Триш. Поскольку Ред еще не приехал, она отказалась сесть, ибо предпочитала, чтобы он сделал это первым. Ничего, сейчас она пройдет в туалет, взглянет на себя в зеркало и последний раз перед встречей забежит в кабинку.
Десять минут Триш расслабленно сидела на диване, глядя в длинные зеркала и восхищаясь своим новым, очень модным обликом. Наконец она решила, что пора уходить.
Триш точно рассчитала время. Когда официант провел ее по коридору, отделанному мрамором и стеклом, мимо впечатляющего гобелена Пикассо, мимо сотен бутылок вина, стоящих за стеклянными витринами, в огромную комнату с бассейном в центре, сенатор как раз усаживался за стол. Триш слегка затрепетала, увидев его высокую фигуру и копну рыжих волос, слегка поблекших, но все еще ярких. Подождав, когда он устроится на кожаном диване, она направилась к нему, страстно желая, чтобы он поднял глаза и увидел ее во всем блеске красоты. Когда Триш была в пяти футах от стола, Ред увидел ее, и лицо его озарила именно такая улыбка, какую она ждала.
– Делани, Боже мой, ты выглядишь великолепно!.. Ты заставила время остановиться. – Поднявшись, он быстро обнял и поцеловал ее.
Усевшись, они заметили, что глаза всех присутствующих устремлены на них.
– Ты тоже отлично выглядишь, Ред, и совсем не изменился, – сказала Триш.
– О да! Просто ты видишь меня, постаревшего, сквозь волшебную призму средств массовой информации. Итак, расскажи… что происходит в твоей жизни?
– Боюсь, ничего столь удивительного, как в твоей. Из газет я узнала, что твоя семейная жизнь тоже приближается к катастрофе. Это правда?
О Боже! Зачем она сразу заговорила об этом?
– Давай выпьем. Чего бы ты хотела?
– «Кровавую Мэри», пожалуйста.
Ред сделал заказ, положил руки на стол и, глядя Триш в глаза, спросил:
– Так ты читала всю эту грязную ложь, которую печатали о нас с Глорией?
Триш кивнула. Она читала о нем все, что могла достать, с тех пор как он стал знаменитостью. Ред язвительно улыбнулся.
– Ладно, только никому не рассказывай: газетчики правы.
– Все? – изумилась Триш.
– Ну, может, не все, но у меня с женой действительно натянутые отношения. У нас с Глорией, как говорится, брак по «взаимному соглашению».
Мы доверяем друг другу, ведем себя цивилизованно, но я не помню, когда мы с ней последний раз беседовали серьезно. Мы никогда не ссоримся. Впрочем, это, наверное, слишком личное. – Он говорил легко и весело, но Триш слышала в его голосе злобные нотки.
– Почему же вы все еще вместе?
– Политика, Делани, политика. Я хочу баллотироваться в президенты. Если это мне удастся, она согласится помочь и доиграть пьесу до конца выборов. Больше Глория ничего не обещает, хотя я уверен, что она не сможет отказаться от роли первой леди. Знаешь ли, власть развращает.
– Кажется, тебе до Глории и дела нет. Сенатор вздохнул, сделал большой глоток виски с содовой и поставил бокал на стол.
– Глория никогда не была моей большой любовью, но она нравилась мне, и я очень уважал ее.
Триш хотела спросить Реда, кто же был его большой любовью, но воздержалась, ибо ответ мог ей не понравиться.
– Звучит не слишком романтично, – заметила она.
– Да, не все браки заключаются на небесах. Хуже то, что многие из них заключаются в аду.
Возникла неловкая пауза, и Триш решила, что беседа слишком далеко отклонилась от курса.
– Ред, помнишь нашу последнюю встречу? Ночь, перед тем как ты уехал в Вест-Пойнт?
Он несколько секунд молча смотрел на нее.
– Да. А ты? Триш смутилась:
– Как по-твоему, что случилось бы, если бы… мы провели ту ночь иначе?
Ред улыбнулся, взял руку Триш и, рассматривая ее пальцы, ответил:
– Трудно сказать. Возможно, я послал бы армию к черту и остался в Огайо. Ты могла забеременеть, и мне пришлось бы работать на бензоколонке, чтобы содержать тебя и ребенка. Вероятно, мы жили бы в просторном доме. По пятницам вечерами я играл бы с друзьями в покер, пил пиво и смотрел по телевизору футбол. Но знаешь что?
– Что?
– Я все еще хотел бы, чтобы ты сказала «да». Триш почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.
– Ред, ты всегда говорил только правильные вещи. Неудивительно, что все голосуют за тебя.
– Ну, не все. Давай закажем ленч. Сколько ты пробудешь в Нью-Йорке?
– Не знаю. Думаю пожить здесь некоторое время. У меня нет конкретных целей, но мне нужно поискать работу.
– Правда? Может, пойдешь работать ко мне?
– А что нужно делать?
– Помогать в проведении моей кампании. Знаешь, меня неплохо финансируют с тех пор, как последний опрос показал, что в партии лидирую я.