Абсолютный враг

Ливадный Андрей Львович

Внезапно заработавший канал мнемонической связи заставил Сергея Дмитриевича остановить сервов.

Слушаю? — Откликнулся он на вызов.

Пост связи, старший мнемоник группы галакткапитан Зайднер! Получен доклад на гиперсферных частотах. Лейтенант Инга Долматова обнаружила систему базирования механоформ!

Признак?

Зафиксировано устойчивое поле низкой частоты, блокирующее указанную галактлейтенантом систему.

Данные подтверждены!

Иноземцева на связь!

Через мгновение образ командира сводной аэрокосмической группы сформировался в защищенном информационном пространстве.

Саша, Инга вышла на связь. Поднимай эскадрилью!

Она нашла Вадима?!

Пока не знаю. Разрешаю старт по готовности! Разведайте систему, я сейчас свяжусь с командованием, затребую поддержку. И ради света Элио, отправь Ингу назад!

Задачу понял. Иноземцев отключился.

Зайднер!

Пост на связи!

Предайте галактлейтенанту Долматовой приказ на возвращение!

Невозможно, господин адмирал. «Борт-017» передал данные и ушел в прыжок.

Гиперсферную частоту со штабом флота! Немедленно!

* * *

Помутнение сознания, вызванное внезапным мнемоническим ударом, длилось лишь доли секунд.

Машинально отбив атаку, Вадим внезапно понял — удар, несмотря на свою силу, являлся отвлекающей уловкой.

Он попал в ловушку.

Вокруг простиралось нереальное пространство, явно сформированное искусственно.

— Найджел! — Рощина разбирала злость. — Что за идиотские выходки?!

— Надо поговорить, капитан. Без свидетелей. — Фигура Гревса внезапно материализовалась в нескольких метрах от Вадима.

— О чем говорить? — Рощин не питал иллюзий относительно равенства сил, но все же формировал защиту, готовясь к неизбежной, по его мнению, мнемонической схватке, из которой по определению выйдет победителем кто-то один.

— Я не намерен драться с тобой.

— Найджел, я не верю тебе. О чем нам говорить?

— Есть тема. Ты был прав. Охота за репликатором заставила меня ввязаться в эту историю с механоформами.

— Неужели ты бедствовал, Найджел? Зачем тебе технология репликатора? Сколько за нее заплатят?

— Дурак ты, Рощин.

— Это почему?

— Потому что я не лгал ни тебе, ни Дитриху Кроу. Технология репликации слишком опасна, она не нужна людям.

— Ты противоречишь сам себе.

— Позволь объяснить. Еще есть немного времени.

— Говори.

— Люди разобщены. Я пытался обозначить проблему в штабе флота, но меня никто не стал слушать. Разве что Дитрих, но у него не хватит сил радикально повлиять на ситуацию.

— Не понимаю, о чем ты?

— О следующем шаге.

Люди должны его сделать. Иначе наши кибернетические системы возьмут в свои руки всю полноту власти. Сейчас мы имеем в лучшем случае одного мнемоника на миллион граждан Конфедерации. И никто не согласиться имплантировать детей, создавать специальные школы, формировать новое поколение, которое уже не будет абсолютными пользователями, полностью зависящими от окружающей техносферы, неспособными ни понять ее, ни контролировать деятельность машин.

— Все равно не понимаю, к чему ты клонишь?

— Необходима внешняя угроза. Только тогда планетные правительства пойдут на реальное сотрудничество, станут продвигать проекты, способные сформировать поколение мнемоников.

— Ты же только что орал, что планету механоформ нужно аннигилировать!

— И сейчас скажу то же самое! Но мы с тобой должны выжить.

— Ты хотел сказать — захватить репликатор и выжить?

— Ничего не нужно захватывать. Я снял полную энергоматрицу устройства. Воссоздать рабочий образец — дело времени и техники. Ты понимаешь? Технология уже скопирована! Мне осталось только выбраться отсюда. Пусть планету аннигилируют!

— И ты решил, что я стану тебе помогать?

— Рощин, люди упрямы и ленивы. Никто не захочет перемен. Мнемоников боятся и недолюбливают. Но через пару поколений наши дети и внуки окончательно станут заложниками машин!

— Собираешься развязать новую войну? Это кнут, которым ты подстегнешь эволюцию?

— Войны не будет. Я воссоздам рабочий образец репликатора, воспроизведу с десяток механоформ и создам иллюзию глобальной угрозы. Заставлю властей предержащих думать о завтрашнем дне цивилизации.

— Ты сумасшедший.

— А ты глупец!

— Может быть, я не мыслю столь «широко», как ты, Найджел, но святость твоих мотивов вызывает сомнение.

— Значит, ты не станешь мне помогать?

— Нет. Шантажировать цивилизацию, — не мой стиль. Давай, не тяни. Нам все равно не разойтись миром!

— Я не буду драться с тобой Рощин. Ты мне не помеха. Мертвец. Такие предложения не делаются дважды. Прощай.

Вадим готовился к удару, но не сумел полностью нейтрализовать его.

Сознание вновь крутанулось, перед глазами поплыла багряная пелена, он потерял ощущение пространства. Оглушенный и дезориентированный, Рощин несколько секунд находился в некоем «пограничном» состоянии, откуда его внезапно вырвал пробившийся издалека голос Краба:

— Вадим! Очнись! Механоформы атакуют!

— Где Найджел? — Рощин открыл глаза. Он лежал на краю выступа, рядом стояли Кайл и Краб.

— Он ушел.

— Как?

— Воспользовался лебедкой Краба. Спустился вниз.

— А вы? Где вы были?

— Он нас отключил.

— Проклятие… — Вадим сел, невольно схватившись за голову от острой вспышки парализующей разум боли. — Его надо остановить!

— Невозможно. Он скрылся под маскирующим полем. Там полно механоформ.

— Ты говорил, что они атакуют или я ослышался?