Абстрактный мир. Трилогия
Шрифт:
А Хельма принялась возмущаться и на чем свет стоит крыть «несправедливость, господствующую в стенах этого рассадника единства».
Из-за ежедневных дополнительных занятий я стала отставать по основным предметам. Пожаловавшись на это Гранто, я получила емкий ответ.
— Учись ночью. Библиотека работает круглосуточно. Да и сеть у тебя есть. В свое время у нас такой роскоши не было.
Больше я с профессором своими проблемами не делилась.
Пару раз во время занятий происходили взрывы, благо стены в зале были обтянуты блокирующей сеткой.
— Нет! Ты меня слушаешь? У тебя прочный щит, ты разве не чувствуешь? — орал Гранто.
— Чувствую…
— Зачем вливаешь в него ещё? Ты должна научиться контролировать ту энергию, которую берешь! Контроль, Антея, слышишь меня? Контроль! Всегда и всюду!
Профессор, поначалу показавшийся спокойным и даже веселым, на деле оказался жестким и бескомпромиссным.
— Ты должна понимать, что это сила — не твоя энергия. Немного лишнего — и ты не сдержишь её поток, — профессор резко отпрыгнул в сторону, отражая щитом мой удар.
Его подвижность и ловкость как-то не вязались с должностью — я уже не могла дышать и валилась с ног от усталости, а он орал и швырялся молниями, заставляя меня в сотый раз повторять упражнения.
— Я же только претендент, профессор! — возмущалась я, когда он требовал сгенерировать шаровую молнию. — Я не умею!!!
— Должна! Наука не знает слова «не умею»!
Как говорил Гранто, абстрактная энергия планеты не ограничена, но ограничена энергия мага, так как она необходима для взаимодействия с полем земли. Мы живые, и мы устаем физически: тяни, не тяни силу, в итоге затраты на пробивание полей станут выше получаемой нами земной мощи, часть которой мы теряем, задавая направление для заклинания.
За счет высокого КПВ, я брала энергии гораздо больше, чем могли себе позволить остальные, и использовала её фактически без потерь. Следовательно, и взаимодействовать с земным полем я могла довольно долго. Это профессор попытался донести до меня на втором занятии.
— Ты почти что вечный двигатель. Но помни — ты живое существо, и тебя можно вывести из строя.
— Да я уже поняла.
Из-за вечной занятости я злилась на всё. В пух и прах поругалась с соседкой, которая всего лишь заметила, что мне не мешало бы почаще мыться.
— А от разрыва с Азаром тебя это спасло? — съехидничала я, придирчиво оглядывая себя в зеркале. Над головой пролетела сумка и шмякнулась о дверь.
— Мы не расстались! Да знаешь ли ты, что мы вместе уже два года! Да кто ты такая, чтобы вообще говорить о нас?! Твой ассистент, слава предкам, нашел себе девчонку посмазливее.
— Ой, заткнись, а? Что-то ты сама по вечерам дома сидишь…
— Он занят! И не лезь в наши дела!!!
Я тихонько смеялась и уходила к Хельме — та помогала с заданиями. Особо туго мне давалась политология и психология. Первое я считала откровенной чушью, второе — куда более пространным учением, нежели магия. Магию ведь объясняла физика, цифры. А что объясняло психологию? Мыслям не за что было зацепиться, гуманитарий из меня оказался слабый.
Зато я стала меньше есть — и денег хватило (притом, что кроме обычной стипендии на карту приходила доплата за научную работу) на симпатичное платье, которое в итоге оказалось мне большим.
— Милая, ты так станешь похожа на эльфийку из рекламы средств для похудания, — качала головой Иназмар, ходившая со мной ужинать. — В итоге у тебя будет всего один муж, и ты съежишься с тоски.
У негуров в почете было многомужество и ранние браки. Однако, как было мне известно, Инзамар долгое время жила вне родного государства и даже думать не хотела о взрослой жизни.
Как-то раз я столкнулась в коридоре с Азаром. Он поравнялся со мной и выдал.
— Я же сказал — твой косяк.
Я показала ему средний палец и удалилась с гордо поднятой головой.
Наступала зима. Здесь, на острове, снег выпадал редко. Температура едва опускалась ниже пятнадцати по Айгенваалу, с моря поднимался дышащий морозной свежестью ветер, и осень казалась идеальным временем года. Однако проверить так ли это на самом деле мне не посчастливилось из-за плотного учебного графика: тренировки по контролю, тренировки по физкультуре, посиделки в библиотеке, занятия, занятия, занятия. Я в жизни своей так не уставала. Порой начинало казаться, что у меня едет крыша: ночью сон не шел, а днем я валилась с ног.
— Хватит, — однажды сказала Хельма. Это как раз был праздник — зимний день Студентов. — Меня твои зубрежки в конец достали. Едем отрываться.
Стоял последний месяц года, дождь лил как из ведра, но Инзамар уверенно мчалась по склону на своей маленькой сильной машинке.
По случаю гулянки мы все принарядились.
Хельма облачилась в потрясающее белое платье в неоэльфийском стиле, Инзамар — как всегда, в золото, а я — всё в то же купленное на заначку сиреневое платье. Туфли снова пришлось взять у соседки Хельмы, Наромы, которая сегодня почтила нас своим присутствием.
— Ура нам, ура дню без парней!
— Урааа!!! — орали мы, и даже проливной дождь нас не смущал.
Мы ехали в «Стаон», как я поняла, один из самых популярных клубов Прэна. Я часто слышала о нем от своей соседки. Ну, как слышала… Подслушала в телефонном разговоре.
По случаю праздника в клубе выступала местная группа, поющая в стиле мирз-о-раф, звук от орков, голос от эльфов. Народу собралось довольно много — Инзамар долго искала, где бы поставить свою малютку. В итоге она втиснулась в одном квартале от клуба, и мы, смеясь и визжа, побежали под дождем, прикрывая прически сумками.
Под козырьком столпилась уйма народа, но Инзамар, легко проскользнув вперед, сунула охраннику под нос золотую карту.
— Проходите, — охранник открыл путь, и нас буквально втолкнуло в небольшой холл.
— Идем, идем, идем, — торопила нас Инзамар. — Столик третий справа от сцены, там нас ждем Эдма. Да пропустите же!
Клуб был довольно большим, его площадь визуально увеличивал зеркальный потолок. По бокам высились глянцевые черные колонны с какими-то цветными рисунками, играющими роль осветительных приборов. На сцене, под треск гитары, лохматый эльф с увешанными металлом ушами пел умопомрачительно дерзкую песню на эльфинге. «Стаон» был куда ярче и богаче захолустного «Неба» на краю дороги, да и разумные вели себя здесь несколько иначе. Не так развязно, что ли.