Абвер - «щит и меч» III Рейха
Шрифт:
Часто слышимое утверждение, будто абвер «планомерно снабжал Гитлера ложными сведениями о Советском Союзе», абсолютно не соответствует фактам. Уже к маю 1941 г. абвер выявил в бывших польских, а теперь занятых русскими районах дислокацию 77 советских стрелковых дивизий. Правда, это сообщение вызвало в отделе «Иностранные армии — Восток» генштаба недоверие, но в ходе кампании оно полностью подтвердилось [168] . И даже в «Военном дневнике» Гальдера было отмечено наличие 171 советской дивизии перед фронтом немецких войск. Предполагалось наличие в их числе 36 кавалерийских дивизий и до 40 моторизованных бригад. Со своей стороны, абвер делал все мыслимое, чтобы в труднейших условиях, используя свои ограниченные силы и возможности, давать командованию полноценные сведения. Тогдашний начальник отдела «Иностранные армии — Восток» генерал Матцки заверял Канариса, что немецкая армия еще никогда не была так хорошо информирована о противнике, как перед началом Восточной кампании [169] . И даже сам Йодль на допросе у русских в лагере Мондорф отметил: «В целом я был очень доволен действиями нашей военной разведки. Наибольшим ее успехом было точное выявление русских войск весной 1941 г. в Западной Белоруссии и на Украине. А вот недооценка
168
Leverkuehn, а. а. O. S. 129. Он подтверждает это на основе более точных данных полковника Горачека.
169
Доводы генерала Матцки подтвердил автору присутствовавший при этом разговоре полковник в отставке Кип.
170
Die Vernehmung der Generalobersten Jodl durch die Sowjets, in: Wehrwissenschaftliche Rundschau II, 1961, S. 534. Допрос Йодля проводился 18.6.1945 г. в лагере Бад-Мондорф.
171
Nazi Conspiracy and Aggression, Ed. by Barrett and Jackson, Washington 1946, S. 320, 327, 335, 340, 347.
172
Cit. nach Rossi A.: Zwei Jahre deutsch-sowjetisches Buendnis, Koeln 1954, S. 82.
И еще в апреле 1940 г. он сказал послу в России Шуленбургу, что «не следует думать о каких-либо опасностях со стороны русских» [173] . Однако Гитлеру требовался какой-то довод, чтобы представить свою захватническую войну немецкому народу и мировой общественности как превентивно-оборонительную. Поэтому он и приказал хранить гробовое молчание в ответ на составленное лично Сталиным «Заявление ТАСС» от 13 июня 1941 г., ибо в нем Сталин назвал слухи о сосредоточении немецких войск на германско-советской границе «неуклюжей пропагандой» сил, враждебных Германии и Советскому Союзу и заинтересованных в расширении войны.
173
The national-socialist Germany and the Sowjetunion 1939–1941, Department of State 1048, p. 370ff.
Канарис относился к наступательным планам Гитлера скептически, весьма сомневаясь в том, что в результате военных успехов вермахта Советский Союз развалится изнутри сам по себе. В разговоре с Кейтелем он однажды поставил под сомнение оптимизм верховного командования вермахта. На это Кейтель ответил ему так: «Дорогой мой Канарис, вы, вероятно, что-то понимаете в разведке. Но не вам как моряку читать нам здесь лекции о стратегическом планировании» [174] . Тем не менее 21 июня на обеде у Хорхера Канарис в присутствии Гейдриха и Шелленберга снова поднял вопрос о чрезмерном оптимизме в ставке Гитлера, на что Гейдрих резко возразил и сослался на беседу Гитлера с Борманом, о которой ему накануне рассказал Гиммлер. По его словам, Гитлер настроен совсем не так оптимистично, как его ближайшее военное окружение.
174
Sсhellenberg, a. a. O. S. 177.
На рассвете следующего дня германские вооруженные силы перешли в наступление на Россию на всех участках огромного фронта от Финляндии до Черного моря. Сталин был застигнут врасплох. Правда, следует признать, что советская тайная служба получала достаточно сведений о том, что германское руководство готовит планы нападения на Россию, но вряд ли какой-нибудь влиятельный советский политик или военный предвидел близкую войну. Что же касается развернутой Гитлером накануне войны пропаганды, будто СССР намеревался вскоре сам напасть на Германию, то она не имела под собой никакого реального основания.
За несколько дней до начала Восточной кампании, 16 июня, состоялось важное совещание, на котором была определена будущая политика в отношении оккупированных областей России. В совещании участвовали Гитлер, Розенберг, Геринг, Кейтель и Борман. Решение Гитлера свелось к тому, что Россия будет поделена на несколько частей и станет управляться как колония. Никакие устремления народов СССР к автономии учитываться не будут. Но эта конференция лишь предваряла еще более тяжелые по своим последствиям дальнейшие решения Гитлера. Еще раньше, 26 марта 1941 г., между Кейтелем и Йодлем, представлявшим ОКВ, и рейхсфюрером СС Гиммлером была достигнута договоренность о том, что «айнзатцкоманды» охранной полиции и «зондерайнзатцкоманды» СД проведут подготовительные работы по «политической реорганизации» покоренных областей России. Эти «айнзатцкоманды» должны были при вступлении войск вермахта в какую-то область входить туда вместе с ними и обеспечивать там «порядок и безопасность». Однако с самого начала кампании на Востоке эти «айнзатцкоманды» СД и СС становились инструментами массового уничтожения людей. Эти «айнзатцкоманды» сводились в 4 группы — А, В, С, Д, по четыре в каждой группе. Все эти группы и команды теоретически подчинялись командованию групп армий, но «профессионально» — только РСХА. Их задачей было частичное истребление целых этнических групп и общественных слоев населения. С вступлением немецких войск на территорию России именно они начинали осуществлять разработанный Гиммлером «Генеральный план Ост» и выполнять изданный 6 июня 1941 г. «Приказ о комиссарах» [175] . В течение двух месяцев они уничтожили
175
Vollmacht des Gevissens, Der militaerische Widerstand gegen Hitler im Kriege, Bd. II, Frankfurt 1965; Uhlig H. Der versrecherische Befehl, S. 287ff; Dokument Nr. 2, S. 351ff.
176
Документы МВТ в Нюрнберге, т. IV, Показания Олендорфа, док. № 3716; далее: Crankshaw E. Die Gestapo, Berlin 1959, S. 147, 161.
Как же вели себя в этой обстановке абвер и его шеф? Канарис изучил одну из разработок известного правоведа графа Гельмута фон Мольтке, где он высказывался за соблюдение основных положений международного права. На ее основе Канарис подписал 15 сентября 1941 г. циркуляр по своему ведомству в интересах воспитания личного состава абвера. В нем категорически запрещалось произвольное обращение с советскими военнопленными, в том числе расстрелы людей без суда. Осуждая действия «айнзатцкоманд», он утверждал, что эти бесчинства будут иметь отрицательные последствия. Кейтель просмотрел этот циркуляр и написал на нем: «Эти сомнения годятся для солдат, ведущих рыцарскую войну! А здесь речь идет об уничтожении целого мировоззрения. Поэтому я одобряю мероприятия «айнзатцкоманд» и покрываю их. Подписано — К. 23.09.41» [177] .
177
Vollmacht des Gevissens, a. a. O. S. 400.
Уже весной 1941 г. управление «Абвер/Аусланд» приступило к формированию фронтовых разведывательных центров I, II и III под кодовыми наименованиями соответственно — «Штаб Валли-I», «Штаб Валли-II» и «Штаб Валли-III». Эти центры, в свою очередь, создавали свои фронтовые разведывательные команды и подразделения I и III в рамках операции «Барбаросса». Эти центры являлись, по сути, передовыми отделами абвера, подчинялись Центру в кадровом и профессиональном отношении, а точнее — непосредственно отделам I, II и III. Фронтовые разведкоманды и «айнзатцгруппы» предназначались для использования на фронтах групп армий. Разведывательные задачи и цели этим командам и группам ставились I и III отделами «Иностранные армии — Восток» генштаба ОКХ, а также управлением «Абвер/Аусланд» ОКВ. В задачу команд входило среди всего прочего использование доверенных лиц и агентов во фронтовых районах (ближняя разведка), в то время как агенты, завербованные в лагерях для военнопленных и прошедшие более серьезную и продолжительную подготовку в лагере «Валли-I», предусматривались для заброски (обычно с парашютом) в глубокий тыл.
Разведка на фронтах велась через переднюю линию на глубину более 200 км. Район разведки для подразделений абвера, созданных для борьбы с бандами или с партизанами (А-IВо), охватывал после продвижения наших войск вперед и гораздо большее пространство, иногда даже весь тыловой район армии или группы армий на оккупированных восточных территориях. Для того чтобы ускорить прохождение разведдонесений к штабам армий и групп армий, были созданы особые фронтовые разведывательные центры абвера-I и абвера-III (Восток). Они слали полученные от команд и групп донесения каждый — собственным способом — непосредственно в отдел «Иностранные армии — Восток» генштаба ОКХ и одновременно соответствующим отделам управления «Абвер/Аусланд». Фронтовые разведкоманды докладывали о результатах своей работы также своим фронтовым разведцентрам и отделам разведки штаба той группы армий, к которой они придавались. Разумеется, важные сведения, добытые управлением «Абвер/Аусланд» из каких то «третьих» источников и имевшие значение для генерального штаба, а также уточнявшие или дополнявшие доклады фронтовых центров «Восток», также передавались отделу «Иностранные армии — Восток» генштаба ОКХ.
Штаб «Валли-I» фронтового центра I «Ост» располагался в местечке Сулеювек близ Варшавы. Начальником его был майор (впоследствии — полковник) Баун. Выросший в Одессе в семье давно осевших там немцев, Баун прекрасно владел русским языком. Начальником «Валли-II» был майор Зелигер, но летом 1943 г. его поймали и расстреляли партизаны. На этом посту его сменил майор Маркс. Руководителем «Валли-III» (фронтовой разведцентр III «Ост») был подполковник (впоследствии — полковник) Шмальшлегер.
В начале лета 1942 г. после удачного продвижения немецких войск вперед штаб «Валли-I» был переведен в Винницу. Подчиненный же ему тренировочный лагерь для подготовки агентов, как и объединенный штаб «Валли-II» и «Валли-III», остался в Сулеювеке, и материальное обеспечение фронтовых команд шло теперь отсюда. Для этого в Сулеювеке была создана среди прочего тайная лаборатория для изготовления новых или переделки захваченных удостоверений личности и паспортов. Небольшие группы из «Валли-I» постоянно находились в разъезде, добывая подлинные документы, образцы нового оружия и вражеского обмундирования для последующего их использования агентами. Тренировочный лагерь «Валли-I» и лаборатория были переведены в конце лета 1943 г. в Нойхоф (Замланд). По причине отката фронта назад штаб «Валли-I» занял позицию в Николяйкене (Восточная Пруссия). Осенью 1944 г. этот штаб перебрался в Гарнекопф близ Бранденбурга, а разведцентр III «Ост» — в район Вжесня (Стралково) к востоку от Познани.
Разумеется, начиная с осени 1941 г. в захваченных областях начали развертываться и функционировать постоянные пункты абвера. Но это делалось только в Прибалтике, Польше и отчасти в Белоруссии, но не на территории собственно России. Так, в Риге, например, появилась группа абвера с вспомогательными отделениями в Таллине, Каунасе, Вильнюсе и Минске. Во Львове действовало отделение станции, располагавшейся в Кракове. Однако под нажимом СД оно было расформировано уже в декабре 1941 года.
Когда немецкие и союзные с ними армии начали наступление на Советский Союз, вместе с ними пересекли границу по всему Восточному фронту также и подразделения и части абвера. Двигаясь в боевых порядках передовых танковых частей и штурмовых отрядов, они проникали в приграничные города, а иногда и в крупные войсковые гарнизоны Красной Армии и в советские государственные учреждения. Они захватывали много важных документов. Дальнейшее продвижение немецких войск показало, что первоначальные оценки противника, сделанные абвером-III, недостаточно верны. Если полоса между приграничной зоной и линией Ленинград, Москва, Киев, Одесса считалась не заполненной какими-либо разведывательными службами, то теперь оказалось, что здесь располагалось бесчисленное множество разведывательных и контрразведывательных органов НКВД и Красной Армии.