Аццкий Сотона
Шрифт:
Черт, даже скучно.
Ледяные бури проходили на ура, и колонка системных сообщений пестрела все новыми логами. Да, разница в уровне сказывалась, но вся та же удача компенсировала многочисленные фейлы довольно частыми критами. Тело Тварюшки уже почти полностью сформировалось, к нему катились лишь несколько последних полуведерных ртутных капель. Змей все еще находился в боевом трансе и плохо соображал, что именно вокруг происходит. Но, видимо, кровавая пелена ярости постепенно отступала. Электрум завертел головами, пытаясь понять причину самопроизвольной массовой
– Живой, – констатировал Риммон.
– Брат! – левая голова рванулась на встречу Риммону.
– Ну вот и встретились, – правая голова поджала бы губы, если бы они у нее были. И уперла бы руки в бедра.
От такого противоречия тело змея развернуло, и он со всего маха плюхнулся кровавую грязюку. Риммон поморщился и брезгливо стер со щеки кусочек чьей-то печени.
– Брат! Я живой! Живой!
– Просись в нацию. Теперь в клан. Что, ловкости нет? И не догадался, что делать?
– А что делать? Ждать. Может, вот-вот проклятье как-нибудь на харизму переключится…
– Глаза закрой. И танцуй.
– О!!! Точно!!! Посторонись!
– А ты умный… Ри…
– Тсс! С тобой еще позже разберемся. Хм… Странно… Ты тоже просись в нацию. Слышал, как левая голова просилась? Повтори.
– Я не слышал. Я слышала.
– Один хрен. Давай. ЧТО??? Женщина???
– Она та, кем я отравился. Но она не виновата.
– Так. Кончаем тут, и домой. Там поговорим.
Танец двухголового змея больше всего походил на кунг-фу-стиль Пьяного Дракона, если такой, конечно, существует, и периодически переходил в нижний брейк. Не сам по себе, а потому что Змей падал, запутавшись в собственном хвосте и лапах. Но тем не менее чудесным образом цифровая искусственная удача диалектически переросла из количества вложенных поинтов в качество.
Не прошло и пяти минут, как все было кончено. Находящиеся в стане игроки так и не пришли в себя. Электрум, как обезумевшая газонокосилка, носился туда-сюда, а Риммон хладнокровно качал умелки на застывших поодаль магах-индивидуалистах и лукарях-одиночках. От боевой элиты клана «Олигарх» не осталось никого. Лишь замерший метрах в трехстах Беркут, расширившимися от изумления и восхищения глазами смотрел на горы перемолотых, местами замороженных и разъеденных кислотой трупов.
– Бееееркут!!! Я же говорииил!
Тот кивнул. Не огорченно. Не сухо. А как-то радостно-уважительно.
– Идиии сюдааа! Не трооонем! Обещаааю!
И в полголоса братишке.
– Гипноз работает? Откатился?
– Он всегда работает. Только одновременно всего на двоих. И нужно посмотреть в глаза.
– Ну, нам хватит. Почешу левое ухо – действуй.
– Понял. А что у тебя с глазом?
– Тридцать девять твоих дебафов у меня с глазом. Тех, что к Трепету прилагаются. Причем еще тридцать первых, видно самых смачных – снялись автоматом.
– Ой, прости.
– Да ладно, ерунда.
Риммон вытащил фляжку, из которой еще в кабаке предусмотрительно вылил воду и наполнил метиловым спиртом. Хлебнул. Тремор исчез. Фух. И вообще легче стало. И дышать, и двигаться.
Беркут
– Эта была эпическая битва. Бойня. Но тем более эпическая. С твоего позволения, я все заснял.
– Хм… не помню, чтобы давал позволение. Покажи, – Риммон протянул руку, как бы подзывая того к себе.
– Это просто оборот речи, – Беркут улыбнулся, но на подначку не повелся. – Мне вот интересно, почему моя элита молчит? Только пятеро откликнулись. Остальные все еще не отреспились.
Очевидно, это две пары загипнотизированных и прибитых своими, понял Риммон. И еще один, которого подконтрольный змею эльф ухайдокал. А последних, дважды законтроленных, он лично слил. Демон пожал плечами.
– Знаешь, я почти догадался, кто ты. Ты – ангел.
– Можно и так сказать.
– Я, знаешь ли, верю в Бога, – Риммона снова передернуло, но не сильно, почти незаметно. – И не только верю. Я знаю. Я много чего знаю, потому и смог всего в пятьдесят лет стать тем, кем стал. И на Земле я Ему… Несколько десятков храмов построил. И Он со мной иногда разговаривает.
– Да ну?
– Представь себе.
– И как беседы проходят? Ты его спрашиваешь, Он отвечает? Или приказывает? Или вы просто о жизни, о погоде, о бабах?
– Ты так не шути… Я слышу голоса.
– Хм… Многие, знаешь ли, слышат. Некоторые их даже слушаются. Бегают потом голыми или начинают поджигать кошек.
– Нет, я не псих, – Беркут дернулся, но сдержался и головы не поднял. – Недавно, мне было откровение. Он сказал мне, что в этот мир направлен Его ангел. Самый сильный. И сила его в любви, всепрощении, и… еще в чем-то, что я примерно представляю как вера в чудо и нетерпеливое ожидание счастья. Беда в том, что сам ангел не осознает себя, не помнит, не знает, что он ангел. Иначе было никак. Я должен найти его и помочь, открыть глаза, напомнить. Стать апостолом. Этот ангел… Это так, для простоты, ангел, сиречь – посланник. Он – мессия. Очень сложно объяснить, я сам еще не до конца все понял. Второе пришествие случится здесь, в Грязи. И вот я думаю, этот посланник – ты. Просто ты еще гусеница. Тебе нужно окуклиться и превратиться в бабочку.
– Окуклиться??? – Риммон просто офигел от этого монолога. С ума сойти, во шиза у мужика, а по внешнему виду и не скажешь. – А как?
– Не знаю.
– Ээээ… Знаешь, что… – Риммон в задумчивости пригладил роскошную эльфийскую шевелюру и случайно коснулся уха.
Дальше все произошло очень быстро. В долю секунды.
Тварюшка, вернее Электрум, как внезапно распрямившаяся пружина, прыгнул с места.
– Неет!
Левая голова клацнула зубами, и в кровавую грязь упала откушенная по локоть рука, все еще сжимавшая камень.