Ацтек. Том 1. Гроза надвигается
Шрифт:
Коцатль не выдержал и хихикнул, не удержался от ухмылки и Пожиратель Крови. Улыбнулся и я, предвкушая развлечение. И точно: стоило мне показать старейшинам, для чего годятся эти кристаллы, как почтенные купцы пришли в возбуждение.
– Невероятно! – промолвил один из них. – Ты доставил в Теночтитлан нечто совершенно новое и небывалое!
– Где ты их раздобыл? – поинтересовался другой, но тут же поправился: – Нет-нет, даже и не думай отвечать. Прости, что спросил. Уникальное сокровище должно принадлежать одному только первооткрывателю.
– Самые крупные кристаллы мы предложим наиболее знатным вельможам... – заговорил третий.
Я
– Это не имеет значения. Каждый пипилтин захочет иметь кристалл того размера, какой сочтет подобающим своему рангу и самомнению. Я предлагаю тебе продавать камни на вес, причем для начала запроси в золоте в восемь раз больше. Не сомневайся, пипилтин будут похваляться друг перед другом богатством и щедростью, так что ты не прогадаешь.
– Но, мои господа, – изумленно воскликнул я, – не мог же я всего за один поход заработать больше золота, чем вешу сам! Получается, что, даже заплатив все, что полагается Змею-Женщине и вашему почтенному сообществу, мы трое, поделив оставшуюся выручку, займем место среди самых богатых людей Теночтитлана.
– А тебя это не устраивает?
– Не то чтобы не устраивает, – запинаясь пробормотал я, – просто мне это кажется не совсем правильным. Такая баснословная выгода – и всего от одной торговой экспедиции! Причем от продажи, как вы верно заметили, самого обычного кварца, который можно поставлять на рынок в любых количествах. А я действительно могу обеспечить зажигательными кристаллами всех жителей во владениях Союза Трех.
– Возможность такая у тебя, может быть, и есть, – строго заметил один из старейшин, – но, если у тебя имеется еще и здравый смысл, ты не станешь этого делать. Ты сам сказал, что первым обладателем магического камня уже стал Чтимый Глашатай. А это значит, что сто двадцать шесть оставшихся кристаллов могут достаться только ста двадцати шести представителям самой высшей знати. Будь уверен, сынок, вельможи стали бы яростно торговаться за право заполучить эти штуковины, даже будь они сделаны из глины. Впоследствии ты сможешь совершить новое путешествие и доставить очередную партию диковин, но их количество всегда должно быть ограниченным.
Коцатль светился радостью, а Пожиратель Крови чуть ли не млел от счастья.
– Пожалуй, ты прав, – промолвил я, – богатство нам вовсе не помешает.
– Тем паче, – заметил другой старейшина, – что возможность потратить некую его часть представится вам незамедлительно. – Ты упомянул о том, что придется заплатить установленные доли в казну Теночтитлана и нашему богу Йакатекутли. Но известно ли тебе, что по традиции каждый вернувшийся домой почтека, если, конечно, он вернулся с достойной прибылью, устраивает пир для всех остальных купцов, находящихся в это время в городе?
Я покосился на своих спутников и, когда те без колебаний кивнули, сказал:
– Я с большим удовольствием последую этому славному обычаю, мои господа, но я человек новый и мало сведущ в том, как это делается...
– Мы будем рады тебе помочь, – заявил тот же самый старейшина. – Давай назначим празднество на послезавтра. И проведем его в этом здании, благо здесь есть все необходимое. Мы позаботимся о еде, закусках, музыкантах, танцовщицах и женщинах для особых услуг и, само собой, проследим, чтобы все уважаемые почтека получили приглашения. Ты и твои друзья, со своей стороны, можете пригласить
Я снова переглянулся с друзьями, а потом с воодушевлением заявил:
– Почтенные господа, я хотел бы попросить вас, чтобы все на этом пиру было только самое лучшее, а уж за ценой я не постою. Хочу, чтобы этот пир запомнился надолго.
Да уж, господа писцы, мне, во всяком случае, он запомнился навсегда.
И хозяева, и гости были разодеты на славу. Сделавшись полноправными (и удачливыми) почтека, я, Коцатль и Пожиратель Крови обрели право носить определенный набор золотых украшений и изделий из драгоценных камней, указывающий на наше новое положение. Однако мы не стали этим злоупотреблять. Я, например, ограничился золотой застежкой для накидки, подаренной мне давным-давно госпожой Толланой, да маленьким изумрудом в ноздре. Зато уж саму накидку я надел из лучшего хлопка, с богатой вышивкой, а к ней – сандалии из кожи аллигатора, со шнуровкой до колена. Мои длинные, отросшие за время странствий волосы были собраны на затылке плетеным ремешком из красной кожи.
Во внутреннем дворе здания, над огромным ложем из углей, шипели, жарясь на вертелах, туши трех оленей, и все, что подавалось в тот день, выглядело отменно и было превосходно на вкус. Звучала музыка – приятная, но не слишком громкая. Красивые женщины оживляли пир, прохаживаясь среди гостей, и время от времени то одна, то другая из них исполняла грациозный танец.
К нам троим в тот вечер приставили трех специальных рабов, и когда те не подкладывали на тарелки яства и не подливали в бокалы напитки, они обмахивали нас огромными опахалами из перьев. Мы познакомились с другими купцами и выслушали множество рассказов об их походах, приключениях и приобретениях. Пожиратель Крови пригласил на пир четверых или пятерых своих старых приятелей-воинов и вскоре вместе с ними основательно напился. Мы с Коцатлем никого в Теночтитлане не знали и от себя лично не приглашали, однако среди гостей неожиданно оказался и мой старый знакомый.
– Крот, ты не перестаешь меня удивлять, – прозвучал вдруг чей-то голос.
Я, повернувшись, увидел сморщенного, согбенного, почти беззубого старика с кожей цвета бобов какао, того самого, который не раз появлялся невесть откуда в наиболее важные моменты моей жизни. Правда, на этот торжественный пир он заявился не в столь неряшливом виде, как обычно. Во всяком случае, поверх набедренной повязки он еще надел и накидку.
– Называть меня Кротом больше нет причин, – отозвался я, приглядываясь к старику сквозь топаз и невольно отмечая в его облике нечто... очень знакомое, кого-то он мне напоминал.
– Как тебя ни встречу, – с едкой ухмылкой заметил старик, – ты обязательно уже не тот, кем был раньше. То школяр, то писец, то помилованный преступник, то награжденный за героизм воин. А теперь еще и процветающий купец, задающий пир на весь мир.
– Между прочим, – ответил я, – это ты надоумил меня отправиться путешествовать. А что это ты так улыбаешься, разве я не могу отметить успех своего предприятия, устроив пиршество?
– Успех твоего предприятия? – насмешливо переспросил он. – Может, скажешь, и все предыдущие достижения были исключительно твоими собственными? Тебе никто не помогал? Ты обходился своими силами?