Ацтек. Том 1. Гроза надвигается
Шрифт:
Простите меня, ваше преосвященство, я и понятия не имел о том, что в моих словах есть нечто неподобающее и оскорбляющее ваши чувства. Пожалуйте, садитесь снова.
Должен сообщить, что долгое время я лично все-таки подвергался риску, но не во время близости с Тцитци, а наоборот, когда находился с нею в разлуке. В ходе наших вечерних занятий в Доме Созидания Силы отряды из шести-восьми мальчиков регулярно высылались на окрестные поля и рощи «нести дозор на случай нападения на школу». Обязанность эта была нудной, и мы скрашивали время, играя скачущими бобами в патоли. Но потом кто-то из мальчиков, я уж и забыл кто, обнаружил возможность получать удовлетворение в одиночку. Не будучи стеснительным
Дело в том, что я частенько приходил на эти игры, едва покинув объятия Тцитци, так что, как вы понимаете, мой резервуар был уже опустошен, не говоря уже о способности к возбуждению. Соответственно, семяизвержения я достигал редко, да и было оно весьма скудным. Частенько я выдавливал из себя лишь капли, а порой и вовсе не мог заставить свой тепу ли встать. Сначала товарищи поднимали меня на смех, но потом насмешки сменились сочувствием. Некоторые особо сострадательные мальчики предлагали мне различные средства – есть сырое мясо, подольше париться в парилке и тому подобное. А два моих лучших друга – Чимальи и Тлатли – обнаружили, что достигают гораздо более волнующих ощущений, когда каждый манипулирует не собственным тепули, а тепули товарища. Поэтому они предложили...
Гнусность? Непристойность? Это терзает ваш слух? Прошу прощения, если огорчаю ваше преосвященство и вас, писцы моего господина, но я рассказываю об этих вещах не из праздной похотливости.
Несколько наших товарищей, включая и Пактли, сына правителя, пошли на разведку в ближайшую к школе деревню, где отыскали и наняли для услуг рабыню лет двадцати или постарше, а может быть, даже и тридцати. Забавно, что завали ее Тетео-Темакалиц, что означает Дар Богов. Во всяком случае, для наших патрулей, которых эта особа стала посещать почти ежедневно, она стала настоящим подарком.
Пактли имел возможность принудить рабыню к участию в наших плотских забавах, однако, по-моему, не только никакого принуждения, но даже уговоров ей не потребовалось. Во всех этих игрищах она участвовала с немалым удовольствием. Аййа, полагаю, у бедной потаскушки были на то свои причины. Коренастая, с рыхлым, как тесто, телом и потешной шишкой на носу, она едва ли могла надеяться выйти замуж даже за мужчину из низшего сословия тлакотли, к какому принадлежала и сама, а потому затея Пактли стала для девушки прекрасной возможностью удовлетворить свое вожделение. Этому занятию она предалась увлеченно и самозабвенно.
Как я уже говорил, каждый вечер на сторожевых постах в поле находились от шести до восьми мальчиков. К тому времени, когда Дар Богов заканчивала обслуживать последнего из этой компании, первый уже должен был восстановить свои силы, чтобы начать все с начала. Не сомневаюсь, что при ее сладострастии Дар Богов вполне могла бы предаваться этому занятию и всю ночь напролет, однако постепенно она превращалась в настоящую омикетль, скользкую, слизистую, испускающую запах подгнившей рыбы. Когда это происходило, мальчишки по общему согласию прекращали игрище и отсылали рабыню домой, с тем чтобы на следующий вечер она, тяжело дыша от похотливого вожделения, вновь явилась к нам снова. Я не принимал участия в этих забавах и лишь наблюдал за ними со стороны, но как-то раз Пактли, использовав Дар Богов, шепнул ей на ухо пару слов, и девушка направилась ко мне.
– Вот что, Крот, – сказала она, поглядывая на меня искоса, – Пактли говорит, что у тебя имеются трудности. – Тут рабыня покачала бедрами, причем ее обнаженная, увлажненная тепили находилась прямо перед моим разгоряченным лицом. – Может быть, ты для разнообразия перестанешь зажимать свое копье в кулаке и вонзишь его в меня?
Чертовски смущенный ухмылками таращившихся на нас товарищей, я промямлил, что сейчас ее услуги мне не ко времени.
– Аййо! – воскликнула Дар Богов, задрав мою накидку и развязав набедренную повязку. – Да у тебя, юный Крот, есть на что посмотреть! – Она подбросила мой тепули на ладони. – Он у тебя, даже невозбужденный, больше, чем у многих мальчиков постарше, даже больше, чем у благородного Пактцина.
Окружавшие нас мальчишки покатились со смеху, пихая друг друга в бока локтями. На сына владыки Красной Цапли я не смотрел, но и без того знал, что из-за неуместного замечания рабыни приобрел недоброжелателя.
– Конечно, – сказала она, – милостивый масехуалтин не откажет в удовольствии смиренной тлакотли. Позволь мне вооружить моего воина оружием.
С этими словами Дар Богов поместила мой член между своими большими отвислыми грудями и, сжав их вместе одной рукой, принялась ими меня массировать. Но ничего не произошло. Тогда она сделала нечто большее, чем не одаряла даже Пактли. Он надулся, скривился и отошел в сторону. И опять все оказалось тщетно, хотя она даже...
Да-да, я сейчас закончу об этом рассказывать, осталось совсем немного.
Наконец Дар Богов с досадой отказалась от своих попыток, выпустила мой тепули и раздраженно сказала:
– Надо полагать, горделивый юный воин бережет свое целомудрие для женщины, которая ему ровня.
Сплюнув, рабыня отскочила от меня и набросилась на другого мальчишку. Они повалились на землю и задергались так, словно их кусали осы...
Но, мои господа, разве его преосвященство не просил меня рассказать о плотских утехах моего народа? Но, похоже, он не в силах выслушивать мой рассказ достаточно долго, без того чтобы не покраснеть, как его мантия, и не удалиться в Другое место. Между тем мне хотелось бы, чтобы он понял, к чему я клоню... Ах да, я постоянно об этом забываю... Разумеется, его преосвященство может прочесть все это потом, в более спокойной обстановке. Так я продолжаю свой рассказ, господа писцы?
Так вот, после этого ко мне подошел Чимальи и, присев рядышком, сказал:
– Кстати, я над тобой вовсе не смеялся. Дар Богов и меня не возбуждает.
– Дело ведь не только в том, что она безобразна и неряшлива, – отозвался я и пересказал Чимальи все то, насчет чего меня недавно просветил отец. О болезни нанауа, возникающей из-за нечистых соитий, болезни, которая поражает столь многих ваших испанских солдат, что они в насмешку прозвали ее «плодом земным».
– Женщин, для которых их плоть служит законным источником заработка, опасаться нечего, – сказал я Чимальи. – Например, маатиме, обслуживающие наших воинов, не только сами поддерживают себя в чистоте, но еще и постоянно осматриваются войсковыми лекарями. Однако женщин, которые готовы раздвинуть ноги перед кем попало, лучше избегать, чтобы не заразиться. Кто знает, каких грязных рабов Дар Богов обслуживает перед тем, как прийти к нам? Если ты заразишься нанауа, излечиться будет невозможно. Это страшная болезнь! Мало того что твой тепули может сгнить и отвалиться. Но гниение способно затронуть еще и мозг, ты же не хочешь превратиться в косноязычного, с трудом ковыляющего идиота?
– А ты не загибаешь, Крот? – Чимальи побледнел, бросил взгляд на извивавшихся на земле, покрытых потом юношу и женщину и пробормотал: – А ведь я тоже собирался ее поиметь, только чтобы меня не изводили насмешками. Но нет, лучше уж потерпеть, чем стать идиотом.
Он побежал к Тлатли, пересказал мои слова ему, а потом они оба донесли их до остальных. С того вечера очередь к Дару Богов сократилась, и я приметил, что в парной мои товарищи стали осматривать себя на предмет гниения. Ну а имя женщины переиначили, назвав ее Тетео-Тлайо, то есть Требуха Богов.