Ад Лабрисфорта
Шрифт:
Флэш перебрался в отдельную квартиру. Она была крошечной, с плохой меблировкой, за неё приходилось больше платить – но зато здесь он стал себе хозяином.
Дела в спортклубе шли успешно. Уэсли уделял тренировкам много времени; помимо каратэ, начал знакомиться и с другими стилями, занялся тайским боксом и ушу, освоил приёмы дзюдо. Вполне можно было надеяться, что через год-два труд подсобного рабочего останется в прошлом, и ему доверят тренировать какую-нибудь из младших групп.
Но тренером Уэсли так и не сделался, выбрал другую профессию.
Результатом очередных соревнований, в которых он принял участие, кроме медали стала ещё и сломанная нога. Пока перелом не сросся, Флэш был вынужден безвылазно сидеть дома два месяца. Прогулки на костылях до ближайшего магазина в счёт не шли.
Свободное время, которого появилось в избытке, нужно было чем-то заполнять. Читать с утра до вечера, при всей своей любви к этому времяпрепровождению, Уэсли не мог. Телевизор отвлекал его максимум на час-другой. Тогда-то он и попробовал сочинять небольшие истории, рассказы и очерки. Точнее, сочинял он и прежде, но только мысленно. А теперь впервые записал придуманное – и это занятие ему понравилось.
Едва выздоровев, он отправился в редакцию «Обозрения». Конечно, сразу принимать его в штат никто не собирался. Полгода он писал статьи для газеты, получая плату с «выработки». Деньги выходили небольшие, но плюсом было то, что внештатнику не надо присутствовать в редакции каждый день с девяти до шести. Он обсуждал с редактором тему, если нужно – редактор делал нужные звонки, но чаще Флэш сам налаживал контакты, связывался с теми, с кем требовалось для написания очередного материала, и договаривался об интервью. После этого покидал редакцию, и возвращался уже с готовым текстом.
Такой свободный график позволял не отказываться совсем от работы в спортклубе. Отказаться было бы рискованно: неизвестно, примут ли его в газету, как полноценного сотрудника, или нет. Кристофер Бэлисонг, правда, узнав о новом повороте в судьбе своего ученика, заметил, что с его воображением уже давно пора было попробовать себя в какой-нибудь творческой профессии. Флэш улыбнулся и кивнул, пытаясь про себя сообразить, как Кристофер мог судить насчёт его воображения. Не во время же тренировок он, Уэсли, это воображение проявлял, и не во время работы, когда ремонтировал тренажёры или мыл в спортзалах окна…
Что же касалось газеты, Флэш надеялся на лучшее – и не зря. Его приняли, и «Восток» превратился для него из места работы и обучения только в место тренировок, потому что прекращать их Уэсли не собирался.
Журналистское образование он получил заочно, уже имея немалый опыт работы в газете.
С Джимом Арноном после долгой разлуки Флэш встретился случайно, когда по газетным делам пришёл в городское управление полиции. Вечером того дня, после работы, они долго сидели в «Серебряной планете» – у них было, что друг другу рассказать.
Кроме Джима, из прежней компании Уэсли поддерживал отношения только с Гэбом Уинслейтом – причём постоянно, без длительных «пробелов», как в случае с Арноном. Уинслейта Флэш считал своим лучшим другом. Тем больнее было от того, что Гэб, по выражению Джима Арнона, так и не «выбрался из дерьма». У него не получилось… А может, он никогда всерьёз не ставил перед собой такой цели. Уэсли больно было осознавать, но он понимал, что однажды навсегда потеряет своего друга. Гэб не бросил увлечения наркотиками – напротив, увязал всё сильнее, и уже больше года как сидел на игле. Флэш не раз предлагал ему помощь, говорил о лечении. Ему самому было тошно – в этих речах против воли звучало занудное нравоучение. Но он не мог просто молча наблюдать, как друг медленно умирает, и притворяться, что всё нормально.
Впрочем, разговоры были бесполезны: о клиниках и врачах Гэб слышать не хотел.
Судьба остальных приютских приятелей Флэша сложилась по-разному. Майк Валенски и Джек Уильямс смогли более-менее наладить свою жизнь, нашли работу и завели семьи. Толстяк Шейн и ещё один парень спились и скололись – с ними было ещё хуже, чем с Гэбом. Нормана Психа уже не стало в живых. Те двое, что ещё по малолетству отсидели в колонии, стали настоящими бандитами. Всё это Уэсли знал частично от Уинслейта, частично из разных слухов и пересудов.
В Лабрисфортскую тюрьму Гэб Уинслейт попал за четыре месяца до того, как Флэш поделился своими планами насчёт этого места с Джимом Арноном.
Началось всё с перебранки в ночном клубе «Крим». Гэб и некая девица устроили там прилюдный скандал. Девице то ли показалась, что Уинслейт к ней пристаёт, то ли он на самом деле приставал – наверняка не известно. Но, так или иначе, она обозвала его «грязным черножопым», на что он не замедлил объявить её «подзаборной шлюхой». Дальше – больше. Они орали друг на друга, пока не вмешался клубный вышибала. Непосредственными свидетелями ссоры было около сотни человек. Некоторые впоследствии уверяли, что слышали, как Гэб грозился прикончить девушку.
И два часа спустя её действительно обнаружили мёртвой – под лестницей, ведущей на второй этаж клуба. Как было установлено позже, умерла она от героиново-алкогольной передозировки. Но сотворила это с собой не сама – по крайней мере, не совсем сама. Укол она сделала, скорее всего, по доброй воле, потому что была наркоманкой «со стажем». Но что касается выпивки – ей явно «помогли». Когда девушку нашли, её руки и ноги были связаны. А рядом валялось «орудие убийства» – пустая бутылка из-под джина с перемазанным губной помадой горлышком. И с отпечатками пальцев Гэба Уинслейта.
Уэсли узнал о случившемся на следующий день, и тут же поехал в следственный изолятор, чтобы увидеться с другом.
«Я этого не делал. Ты мне веришь, Уэс?» – сказал Уинслейт.
Флэш не знал, что ответить. Ему хотелось верить.
Вспомнился случай из приютской жизни. Тогда у него был заклятый враг – пацан по имени Жирный Том, старше его на два года. Известен он был привычкой отбирать отбирал у младших деньги, если те у них изредка появлялись. Таким образом Жирному удалось скопить довольно крупную по меркам приюта сумму.