Ад в тихой обители
Шрифт:
Позавчера декан жаловался на медлительность строителей и непомерную цену, запрошенную ими за высотные работы. «Господь наша опора, — говорил он, продолжая негодовать, — но в душах наших постоянно живет страх, что Он забудет про нас. У Него есть дела значительно важнее. И что будет тогда с этими ветхими Божьими стенами?»
Хор под водительством серебряного креста прошествовал к боковому выходу. Две престарелые дамы, шаркая, шепотом обсуждая прошедшую службу и вежливо поклонившись на прощание Пауэрскорту, тоже покинули собор. Детектив, не без удовольствия, остался совершенно один. В тишине, воцарившейся под сводами храма Пречистой Девы, он пошел еще раз взглянуть на вышку строительных лесов.
Возможно, спасла именно тишина. Ухо уловило слабый звук, похожий на скрип канатного блока. Пауэрскорт поднял глаза. На какое-то время он застыл. В памяти вдруг зазвучал
Глухой грохот — громада тесаных камней обрушилась с высоты на толстый слой строительного мусора. Осколки плит разлетелись по нефу и трансепту. Взметнувшиеся тучи вековой пыли запорошили все вокруг. Вот он, библейский «столп облачный» [22] , пронеслось в гудевшей голове Пауэрскорта. Каменные осколки рикошетом повредили деревянные сидения на террасе для хора и духовенства. Мерцавшие светильники погасли. Шатаясь, Пауэрскорт поднялся на ноги, из разбитого виска струилась кровь. Машинально он отметил, что стоит возле мест, отмеченных памятными табличками с именами «Чинзбери» и «Чут», следующий в ряду «Грантхем Южный». Ноги дрожали. Нетвердо ступая, детектив добрался до главного святилища, к подножию словно звавшего его большого золоченого распятия. И тут раздался скрежет задвинутого на дверях засова. Пауэрскорта заперли. Было примерно семнадцать тридцать пополудни; служители собора вновь отворят двери, дабы восславить новый день, часов через четырнадцать. Лорд Фрэнсис Пауэрскорт сел против алтаря и попытался собраться с мыслями.
22
В столпе облачном Господь днем вел за собой народ Израилев, этим же столпом было истреблено войско преследовавших египтян (Исход, 13–14).
12
Сидя у алтаря, Пауэрскорт старался вспомнить все свои действия перед обвалом. Может, он что-то случайно задел, нечаянно нажал на какой-то рычаг, вызвавший камнепад? Нет, исключается. Тогда только одно — некто намеревался его убить. Открытие не слишком его взволновало: на него покушались не раз. Ну что теперь? Убийца, быть может, уже складывает дровишки в очаге на кухне Певческой столовой? Нынешней ночью, леди и джентльмены, для вас новое угощение: после деликатеса из певчего новое изумительное блюдо — «жареный Пауэрскорт». Его передернуло, и он нервно помассировал поврежденную лодыжку.
Затем, кое-как ковыляя, Пауэрскорт добрался до северной внутренней галереи. Руки нащупали угол надгробия аббата Паркера, последнего настоятеля комптонской обители, умершего, на свое счастье, до разгона монастыря. Каменное тело аббата было холодным, на длинном, изрезанном морщинами лице почувствовалась влага. Подозревая, что капли крови из его раны остались везде, где он прошел, детектив оглянулся на белевшее, покрывавшее весь алтарь полотно. Нет, это святое. Это не для него, подумал Пауэрскорт. Сняв пальто и пиджак, он стянул рубашку и обмотал ею голову. Весь в грязи, подумал он, с окровавленной рубашкой вокруг лба, я выгляжу, наверно, матерым бродягой, одним из этих закоренелых грешников, что шляются по почти безлюдным церковным службам в хищном поиске подачки или крова на ночь. Оставив аббата Паркера покоится вечным сном, Пауэрскорт переместился к противоположной стене. Пальцы коснулись воздвигнутого в 1614 году, уже англиканского, надгробия семьи соборного епископа Уолтона. Это небольшое, но запомнившееся детективу, весьма оригинальное сооружение имело две полукруглые ниши. В левой — маленькая фигурка главы семейства, на коленях, с молитвенно сложенными ладонями, в положенной по церковному чину красной мантии поверх черной сутаны. В правой — лицом к мужу и тоже на коленях его столь же набожная супруга. А ниже, в ряд по возрасту и росту одиннадцать коленопреклоненно молящихся детишек; мальчики ближе к отцу, девочки — к матери. Младшее чадо высотой не более двух дюймов. Какое же несчастье разом унесло из жизни всех Уолтонов? Чума, быть может? Старший инспектор Йейтс наверняка знает.
Пауэрскорт постоял, передохнул возле капеллы щедрого завещателя лорда Роберта, умершего, кажется, в XIV веке владетеля Комптона. Через окно едва проникал вечерний свет. Цветные стекла витража не позволяли разглядеть практически ничего. Под рукой здесь везде мягкий слой налетевшей с обвалом пыли. Должно быть, половину памятников теперь придется отчищать. А вдруг убийца вернулся, желая убедиться, что столичный детектив мертв? Однако вряд ли преступник увидит хоть что-то сквозь густые клубы пыли. А может, заперши двери, он удалился в полной уверенности, что дело сделано и утром обнаружат мертвеца — жертву несчастного случая. Или все-таки собирается вернуться и прикончить? Чтобы наверняка?
Пауэрскорт огляделся, соображая, как защитить себя. Да, обладай он волшебной властью оживлять изображения, собрал бы тут огромнейшую армию. Поднять с гробниц всех этих, обращенных на восток, к Создателю, каменных рыцарей с их каменными мечами и грозными каменными десницами. Кликнуть заполнивших почти все большое витражное окно средневековых воинов, идущих за Эдуардом III драться с французами при Креси [23] . Полутьма не дает рассмотреть детали, но состав вроде бы отличный: и конница, и лучники, и пехота — силы, способные сокрушить любого врага. Кроме того, напротив галереи, где он сейчас стоит, Воинская капелла, гордо увешанная боевыми знаменами двух последних веков. Красующийся там на барельефе свирепый старшина с огромными усами мог бы повести в атаку. И там тоже витраж сплошь из образов бесчисленных бравых британцев, солдат многих и многих кровавых войн.
23
Селение в Северной Франции, близ которого в 1346 году, во время Столетней войны войска английского короля разгромили французскую армию.
Намотанная вокруг головы рубашка роль бинта исполняла плохо, просочившаяся кровь стекала по щеке. Осторожно размотав свой тюрбан и приложив к ране сухую часть рубашки, Пауэрскорт заново обвязал голову. Нога сильно болела. Но что же послужило причиной нынешнего покушения? Если это касалось странной скоропостижной смерти Джона Юстаса, то спровоцировать убийцу мог только замеченный им интерес Джонни к телу канцлера в гробу. Да ведь он, по сути, пока ничего не выяснил. Скорее, хотели убить за что-то, чего детектив не знал, но вот-вот должен был узнать. Где? Когда? В предстоящем разговоре с хормейстером и органистом Уиндхемом? Некто опасался этой беседы? Возможно, наставнику певчих действительно многое известно. Значит, в соборе имеется какой-то страшный секрет, охраняя который задушили Артура Рада, изжарили его тело, похитили и сожгли его дневники. Стало быть, певчий проник в тайну. И канцлер Юстас тоже?
Пауэрскорт вспомнил Патрика Батлера, представив, как информация о покушении прозвучала бы в его газете: «Камни-убийцы древнего собора», «Детектив на волосок от страшной гибели»… С неясными резонами, но сильно ощущалось нежелание подобной публикации. Леди Люси уже наверняка в усадьбе; думает, что он задержался, чтобы обсудить с Джонни информацию от гробовщиков, и вернется поздно. Старший инспектор Йейтс тоже дома, в кругу семьи, рассматривает, вероятно, очередной иллюстрированный том по истории архитектуры. Кто же был на лесах? Пауэрскорт пытался поочередно вообразить епископа, декана, архидиакона, деканского гиганта посыльного за подготовкой камнепада, который ненароком придавит любопытного зеваку. Оливия и Томас перед сном воркуют с наконец-то всласть балующей внуков бабушкой, даже не подозревая о приключениях своего отца. Похоже, этот Комптонский собор — местечко поопаснее, чем южноафриканский фронт, где за год с лишним он не получил ни единой царапины.
Внезапно сердце подскочило от грома над головой. Гулко гремя в пустынном храме, колокола прозвонили семь вечера. Опять поднявшаяся пыль заставила поискать новое место где-нибудь в глубине. Только бы не уснуть — противник может застать врасплох. Пауэрскорт взглянул на террасу хоров, погруженную в угрюмый мрак. Но присесть все-таки необходимо. И тут его осенило: пусть даже он погибнет в этом чертовом соборе, но, когда его найдут, выглядеть он будет великолепно. Прихрамывая, детектив добрел до хоров, поднялся по ступенькам, уселся в большое кресло и ощупью удостоверился, что надпись на высокой спинке та самая: «Episcopus. Beatus Vir». Вот так — благословенный муж Пауэрскорт.