Адам и Ева против химер
Шрифт:
– Да вы что – не коза! Посмотрите. Это вам не собака, не свинья. Ну почему не коза-то?
– А я вам не девочка юная, – в Еве не вовремя взыграло упрямство. – Что же я, по-вашему, совсем ничего не понимаю? Говорю вам, это не коза. Это явный козёл.
Альфред выхватил статуэтку, глянул на неё внимательно, в ужасе закатил глаза.
– Ну вот, опять всё перепутали, сволочи, опять…
Ева несколько минут наблюдала за его страданиями, пока, наконец, он не успокоился. Вздохнул пару раз полной грудью, уже совершенно спокойно произнёс:
– Придётся вам взять и это.
Статуэтка чёрного козла нагло ощерилась прямо в лицо. И тут, именно в этот момент, что-то случилось с Евой. Мягко толкнулся в ладони глаз, и у неё закружилась голова. Антиквар, огромный пёс и вообще вся лавка поехали вдаль, в пространстве, заполняя его собой, засуетились какие-то крошечные существа, и из их мельтешения перед глазами образовалась совершенно иная картина.
Увидела же Ева явно, как стояли два брата-близнеца в таверне друг напротив друга много лет назад. Поняла она так же сразу, что Фред был спокоен, а лицо Альфреда в тот момент исказилось яростью.
– Почему всегда так? – кричал на брата Альфред. – Почему ты всегда такой безупречный, всеми любимый, и все достаётся тебе? Самые вкусные конфеты мама давала тебе, самые лучшие игрушки – тебе, таверну отец завещал тоже – тебе. А теперь…
Фред пытался успокоить брата:
– Нам все доставалось поровну, и, вспомни, я вдобавок всегда отдавал тебе свои конфеты. И половину таверны готов отдать. Но, извини, я не могу поделить между нами Жанну. Мы любим друг друга, так получилось. Успокойся. Ты встретишь ещё хорошую девушку, полюбишь. А здесь уже ничего не поделаешь. Я сделал предложение, и Жанна согласилась стать моей женой.
– Женой? Она? Твоей? – совершенно озверев, закричал Альфред, – Опять тебе! Все опять тебе!
И с этими словами он кинулся на Фреда. Фред попятился, отступил назад, но споткнулся и упал. Виском на угол стойки.
Вместе с Альфредом Ева в ужасе смотрела на тело, неподвижно лежащее на полу в луже крови. А затем оно медленно растаяло в воздухе. Будто ничего здесь и не случилось.
– Что с вами? – участливо спросил Еву Альфред. – Вы словно призрака увидели…
Она посмотрела на антиквара. Потом опять на пол. Опять на него. Всё покоилось на своих местах, как и несколько минут назад, когда они выясняли пол козла.
– Показалось, – буркнула Ева, незаметно разглядывая шар в своей ладони. Глаз был закрыт, и веко подёргивалось, словно он спал и видел тревожный сон. – Наверное, жарко у вас тут…
Остаток ночи, пока Адам где-то пропадал по своим неотложным делам, Ева провела на диване, закутавшись в толстый, тёплый плед. Старое дерево встретило её, как давнюю знакомую, и, кажется, даже обрадовалось, что гостья решила остаться на ночь.
Еве же, во-первых, торопиться было абсолютно некуда, а во-вторых, её просто поедом ело любопытство и ощущение удивительной тайны, что окутывала всё вокруг. Свой сегодняшний странный трофей – шар с глазом – она спрятала в диванных подушках от греха подальше, а фигурку чёрного козла поставила на полку среди книг Адама. Теперь ощущение следящего за ней глаза жгло затылок, а наглый козлище щерился в лицо, но уже из-за книжного прикрытия.
Зарыть глаз в диванные подушки было не совсем умно, но ничего лучшего Ева придумать не смогла. Чтобы забыть о странных подарках антиквара, она полезла на полку с книгами. Ту, что подальше от козла.
Неожиданно среди всей этой вкусно-пахнущей книжной пылью растрёпанной братии выплыло очень заинтересовавшее Еву жизнеописание Тёмно-розового кенгуру. По крайней мере, книга производила впечатление относительно нормальной. С первой же страницы на девушку в упор уставились большие, круглые, чуть испуганные глаза на бархатно-розовой морде. Начиналась книга цитатой из какой-то странной энциклопедии: «Темно-розовый кенгуру, известный так же на дальних островах под именем Оголтелый Упси, что в переводе с туземного означает Разбрасывающий сети на обломках вчерашней беды, как правило, является первым из проводников…»
Дальше Ева читать не стала, просто пролистала толстенный том, посмотрела на схемы трансформации Темно-розового, на чертежи и таблицы, подробно объясняющие, когда и почему он особенно опасен, яркие иллюстрации его брачных сезонов, списки видов и подвидов, психологических типов, подверженных влиянию Кенгуру в его предбрачный период. Утомившись от попыток разобраться, что это вообще такое, уже под утро Ева заснула на диване. Открыла она глаза, когда сквозь сон почувствовала, как в веки яркими пятнами бьётся утреннее солнце.
Осознание того, что она благополучно проспала электричку, которая останавливается на этой станции раз в сутки, почему-то Еву не очень расстроило.
Ей… вообще не хочется уезжать. Странное чувство, словно Ева наконец-то вернулась домой. Чушь какая…
У стола с дымящимся кофейником хлопотал Адам.
– Утро доброе! – сказал он, почувствовав спиной, что Ева открыла глаза.
Старое дерево, засунув в окно пару любопытных ветвей, важно произнесло:
– Кто рано встаёт, тому Бог подаёт…
Ева, зажмурившись, проговорила с надеждой:
– А ещё ведь рано, да?
Адам поставил к кофейнику на столе корзинку с румяными булочками.
– Все в мире относительно, – сказал он, – но в моей Вселенной время уже ближе к полудню.
– А в моей Вселенной… – начала важно Ева, но не выдержала торжественности момента и зевнула, – есть хочется. Слушай, почему мне со вчерашнего дня все время хочется есть?
– Наверное, ты тратишь много энергии? – предположил Адам.
Ева соскочила с дивана, подлетела к столу и с удовольствием вгрызлась в свежую булочку.
– Держи, – Адам положил перед ней мобильный телефон. – Только он безнадежно сломан. Не включается.
Даже издалека зияла сеть трещин на экране.
– А барсетка? – спросила Ева, едва взглянув на свой мертвый мобильник. – Там ещё…
Адам покачал головой.
– Ну, конечно. Она была набита деньгами. Кто ж вернёт? И документы, кажется.
Она полезла в карман и достала картонку с мультяшным паровозиком.
– Вот это там было. Ты, может, знаешь хозяина? Он такой… Белобрысый, с заметным шрамом через всю щёку.