Адаптация совести
Шрифт:
— Скажите — да или нет.
— Да. В этом тоже я виновата? Если меня насилуют?
— И вы больше с ним не встречались?
— Нет. Он выгнал меня как собаку. Вот такой подлец этот ваш Баратов. Сначала пользовался мною, потом изнасиловал и выгнал.
Она опустила момент своей измены, решив не акцентировать внимание на такой незначительной подробности.
— И больше вы с ним не встречались?
— Нет. Никогда. Потом я вышла замуж за Руднева и уехала с ним в Хабаровск. Уже оттуда мы переехали в Благовещенск.
Резунов взглянул на Дронго и Гуртуева,
— С вами будет говорить профессор Гуртуев, — представил его Резунов.
— Здравствуйте, — вежливо сказал Казбек Измайлович. — Извините, если мои вопросы покажутся вам несколько бестактными. Но поймите, что я задаю их не из праздного любопытства.
— Какие еще вопросы? Я вам все сказала.
— У господина Баратова были проблемы сексуального характера, когда вы жили вместе с ним? — уточнил Гуртуев.
Она замолчала. Отвернулась. Профессор терпеливо ждал. Целую минуту или немного больше.
— Да, — наконец сказала она, опустив голову.
— А когда он вас изнасиловал, то у него получилось гораздо лучше? — задал свой следующий вопрос Гуртуев.
— Да, — произнесла она, не поднимая головы.
— Спасибо, госпожа Руднева, вы нам очень помогли. У меня больше нет к вам вопросов, — сказал Казбек Измайлович.
— Вы можете быть свободны, — произнес Резунов. — До свидания.
Экран погас. Они поднялись со своих мест.
— Все правильно, — печально произнес Гуртуев, — это был его последний интимный акт с применением насилия, когда женщина осталась жива. После этого все остальные погибали…
Они вышли из комнаты. К Резунову подошел офицер и протянул ему листок бумаги.
— В нашем списке четыре тысячи семьсот сорок две женщины, — сообщил Резунов, — именно столько Ирин Тороповых нашли с помощью компьютера после последней переписи населения. Сейчас отсекаем старух и младенцев. Я думаю, что уже к вечеру мы будем иметь более или менее приемлемое число.
— Нужно поторопиться, — напомнил Дронго, — она была четвертой в списке. Если она жива, ей угрожает непосредственная опасность.
— Неужели вы считаете, что он может рискнуть и появиться рядом с ней? — не поверил Резунов. — А если она уже знает о нем?
— Вы же слышали признание Рудневой. Она даже не обратила внимания на статьи про ее бывшего друга, с которым она столько лет жила вместе. Люди перестают читать газеты, слушать информационные сообщения, не хотят слышать плохие новости. Они заняты своими проблемами и просто не в состоянии переваривать такое количество негативной информации, которая ежедневно обрушивается на них с газетных полос и экранов телевидения. В конце концов, люди устают от этого обилия негатива.
— Тогда почему все читают детективы и смотрят эти бесконечные сериалы про бандитов и сыщиков? — поинтересовался Резунов.
— Именно поэтому. В жизни столько всего ужасного, что иногда хочется верить в справедливость или в торжество закона. Хотя бы в книгах или в кино, если подобное невозможно в жизни. Вспомните, сколько нераскрытых громких
— А вы не верите в такие победы в реальной жизни? — поинтересовался Резунов.
— Верю. До сих пор верю, — улыбнулся Дронго. — И не потому, что добро сильнее зла. Ничего подобного. Зло многолико, оно мимикрирует, приспосабливается, находит тысячи уловок, оно всегда сильнее и привлекательнее добра. Но у него есть один недостаток, который в конечном итоге всегда приводит к его поражению. Зло во всех случаях — самая агрессивная среда, и поэтому есть самопожираемая субстанция, в отличие от добра. И именно поэтому я точно знаю, что в конечном итоге торжествует справедливость и победа добра над злом. Конечно, если мы ему еще и немного помогаем.
— Мы должны возвращаться в Москву, — напомнил Резунов. — Сегодня к вечеру мы будем знать, скольких Тороповых нам нужно проверить.
В Москву они прилетели ближе к вечеру и сразу поехали в министерство на доклад к генералу Шаповалову. Штаб, организованный в самом здании МВД, работал круглосуточно. Сюда стекались данные по всем запросам, проводимым в ходе расследования.
Финансовая проверка оказалась безрезультатной: ни в одном отделении российских банков в Перми Баратов не открывал дополнительных счетов, хотя местные кооператоры арендовавшие в его институте помещения, выплачивали ежемесячно достаточно большие суммы, которые передавались лично директору института. По предложению Шаповалова началась проверка банков в Москве.
На следующий день число Ирин Тороповых сократилось до двух тысяч — отсеялись младенцы, подростки и женщины старше сорока пяти. Еще через день осталось только семьсот четырнадцать женщин, но разброс был очень велик. Одна из Ирин Тороповых проживала в Петропавловске-Камчатском, а другая — в Норильске. Шаповалов приказал привлечь дополнительные силы, чтобы проверять каждую из семисот молодых женщин, попавших в этот список. Среди них были не только русские, но и белоруски, якутки, удмуртки, чувашки, еврейки. Приходилось тратить время на каждую из этих женщин, запрашивая местные отделения милиции, высылать их фотографии и описание их внешности.
Через два дня осталось только сто семьдесят одна Ирина Торопова. Все понимали, что убийца может объявиться в любом месте, в любом городе, в любом поселке, и поэтому торопились. Дронго продолжал настаивать на проверке всех белорусских городов, в которых были крупные железнодорожные узлы. С одной стороны, Баратов привык ездить на поездах, а с другой — не мог выбрать для проживания небольшой город или поселок, где его сразу могли заметить и опознать. По просьбе Шаповалова министр внутренних дел России позвонил своему коллеге в Белоруссию, и фотографии Вениамина Баратова появились на телевизионных каналах соседней страны. Напряжение не просто нарастало — оно было ощутимым, словно атмосфера перед грозой. Все ждали удара молнии.